Харлан Эллисон - Парень и его пес [другой перевод]

Наконец я стал подумывать, как бы из этой консервной банки выбраться. И вспомнил пуделя, которого как-то скормил Клыку. Тот пудель как пить дать слинял из низухи. Через спускач он вылезти не мог. Значит, были еще какие-то пути.

Шататься по городу мне позволяли. Пока вел себя прилично и не выкидывал номеров. Да и легавый гроб все время торчал неподалеку.

И я нашел путь наружу. Проще простого. Он должен был быть. И я его нашел.

А когда выяснил, где хранится мое оружие, готов был намазывать лыжи. Почти готов.

Прошла еще неделя — и наконец Аарон, Лью и Айра пришли меня забрать. К тому времени я уже совсем охренел. Сидел на задней веранде пансиона — голый, с трубкой из кукурузного початка в зубах — и загорал. Только вот солнца не было. Говорю же — совсем охренел.

Делегация обошла пансион.

— Доброе утро, Вик, — поздоровался Лью. Сегодня старый козел притащился с тросточкой. Аарон широко мне улыбнулся. Примерно так обычно улыбаются большому черному быку, когда хотят примерить его палку к доброй корове. Айра одарил меня таким взглядом, что хоть прикуривай.

— Привет, Лью. Привет, Аарон. Привет, Айра.

Лью аж засветился от удовольствия. Погодите же, гниды!

— Ну как, сынок, готов повидаться со своей первой дамой?

— Всегда готов; — отозвался я и встал.

— Приятный аромат, не правда ли? — сказал Аарон.

Я вынул трубку изо рта и заулыбался.

— Просто восхитительно!

А сам эту хренотень даже не поджигал.

Они проводили меня до Кленовой улицы. Когда подошли к домишке с желтыми ставнями за белым частоколом, Лью сказал:

— Это дом Айры. А Стелла-Джейн его дочь.

— Ах, не может быть. — Я сделал большие глаза.

Айра, пидор, так и заиграл желваками.

Мы вошли в дом.

Стелла-Джейн сидела на канапе рядом со своей мамашей. Мамаша — вылитая Стелла-Джейн в старости. Жесткая, как мой бицепс.

— Здравствуйте, миссис Холмс, — пропел я и изобразил реверансик. Баба улыбнулась. Хоть и натянуто.

Стелла-Джейн сидела с прямой спиной, непорочно сдвинув ноги и положив руки на колени. В волосах — голубая лента.

Посмотрел сучке в лицо.

И внутри что-то екнуло.

— Привет, Стелла-Джейн.

Телка подняла глаза.

— Доброе утро, Вик.

Тут вся кодла вроде как почувствовала неловкость. Наконец Айра принялся ныть и скулить, чтобы мы удалились в спальню и закончили с этим противоестественным непотребством. А после они, мол, отправятся в церковь молить Всемилостивого Господа поразить их молнией в жопу или еще куда-нибудь.

Тогда я протянул руку, Стелла-Джейн не глядя ее взяла, и мы прошли дальше, в небольшую спаленку. Даже там телка не подняла головы.

— Ведь ты им не сказала? Да? — спросил я.

Она кивнула.

И вдруг мне расхотелось ее гасить. А захотелось обнять. Крепко-крепко. Я так и сделал. И она рыдала у меня на груди. Сжимала кулачки и молотила меня по спине. Наконец подняла глаза и залопотала:

— Ох, Вик, Вик… я так виновата, так виновата… я не хотела… так вышло… меня послали… я так испугалась… я люблю тебя… а теперь ты здесь… но ведь это совсем не так гадко… не как говорит папуля… правда?

Я обнимал ее, целовал, уверял, что все путем, а потом спросил, хочет она уйти вместе со мной. Она сказала — да, конечно, очень хочет. Тогда я сказал, что для этого надо будет сделать бо-бо ее папуле. Тут девчонка посмотрела на меня знакомым взглядом.

Вот тебе и воспитание. Да, не слишком Стелла-Джейн любила своего богобоязненного папашу.

Я спросил, есть тут у нее что-нибудь тяжелое. Подсвечник, к примеру. Или дубинка. Она сказала, нет. Тогда я обшарил всю спаленку и извлек из шкафчика пару папулиных носков. Потом отвинтил от спинок кровати большие латунные шары и сунул в носок. Взвесил на пробу. Ого! Самое то.

Стелла-Джейн уставилась на меня круглыми глазами.

— Ты что задумал?

— Хочешь отсюда выбраться?

Она кивнула.

— Тогда встань за дверью. Или нет. Погоди-ка. Есть мысль получше. Ложись на постель.

Легла.

— Вот умница, — похвалил я. — А теперь задери юбку и сними трусы. Ага. И ноги раскинь. — Она с диким ужасом на меня глянула. — Делай, — приказал я, — если и правда выбраться хочешь.

Стелла-Джейн все сделала. Я поправил ее, чтобы колени были согнуты, а ноги расставлены пошире. Потом встал у двери и шепнул:

— Зови папулю. Только его.

Она долго мялась, но потом позвала. Причем голосом совершенно натуральным:

— Папочка! Папуля, сюда! Сюда! Пожалуйста! — И изо всех сил зажмурилась.