Андрей Дмитрук: Дмитрук. СЛЕДЫ НА ТРАВЕ

Разведчика сбило с ног, грохот от неожиданности показался оглушительным. По счастью, снаряд был не осколочный, а химический, начиненный одурманивающей смесью газов.

Пришлось мгновенно и глубоко сосредоточиться, все подвластные воле гормоны и секреты бросить на бой со сладкой обморочной тяжестью… Очистив кровь и легкие, он поднялся уже в защитном коконе. Взрыв! Рыжую глину выбросило из новой воронки.

В маленьком трескучем вертолете, похожем на остекленный скелет рыбы, сидело трое. Три шлема цвета хаки, пятнистые камуфлированные костюмы. Кренясь, вертолет бортом вперед, словно с горки, скатился к Валентину. Изящным распускающимся цветком с борта полетела ловчая сеть. Охотники были уверены, что добыча стоит на ногах благодаря только оцепенению. Валентина прямо-таки захлестывала их уверенность, злорадное предвкушение: "Попался, голубчик!"

Сеть на миг стала огненной и исчезла. Осмыслив ситуацию, ловцы рванули вертолет в сторону и начали стрельбу: забилась перед кабиной оранжевая вспышка, пули, отражаемые коконом Лобанова, градинами взрывали снег.

Снова взрыв, на сей раз уже не газовый. Осколки полыхнули метеорами, обращаясь в ничто.

— Вот же дураки упрямые, — вслух сказал Валентин и погрозил кулаком.

Вертолет вдруг с панической поспешностью отступил к озеру. Долго еще слышалась его перепуганная трескотня.

…Может быть, тут и погиб Уве, подстреленный, едва пройдя сквозь силовую стену? Да он ли один? Исаев, Перекрест, Эйхенбаум… Семерых проникателей уже унесла «Земля-прим», семь изуродованных трупов или обгорелых скафандров вернула на Станцию… Как дознаться, что здесь происходит? У кого?

Ощущение близости людей — большого человеческого скопления — повело Валентина на север, по скрипучему, поминутно проваливавшемуся насту. За снежным полем начались развалины кирпичных домов, торчали обгорелые пни. Хороших дорог здесь не было. Лишь порядком отойдя от сплошных руин, за свалкой электрооборудования и пустых ржавых бочек он обнаружил гусеничные колеи. Широченные, глубоко вспахавшие грунт, они могли принадлежать только танкам. Очевидно, добравшись до условного рубежа, танки останавливались, расстреливали свой боезапас (следы были углублены орудийной отдачей) — и поворачивали назад. Валентин некоторое время брел по колее, но скоро стал склоняться к решению включить антиграв. Впечатлений от пешего похода было предостаточно. Вокруг силового купола, как подсказывал внутренний «локатор» Валентина, крутилось немало наземных и воздушных боевых машин: нового поединка было не избежать.

Низкие тучи над уступами крыш, над мягко поднимавшимися к горизонту лесистыми холмами переливались цветом моря. Медная щетина рощ, растерявших листья, топорщилась вокруг фиолетовых массивов хвойных. Краски, рожденные местным солнцем, да и само зеленоватое светило, какое-то перекошенное, словно бы зернистое, редко видимое в разрывах туч, — все это мало отвечало образу двойника Земли. Неужели здесь сложился уклад, столь похожий на старинный земной?

Он задержал взгляд на крупных большеголовых птицах, сумрачно выклевывавших что-то из коробчатых рам бывшей теплицы. Серые с черным, нахохленные сторожа сидели, озираясь, на снегу. Похожи на ворон. Ну вылитые вороны! В сочетании с зеленым солнцем и чернильной хвоей их присутствие по меньшей мере удивляло.

Как огромные хлопья пепла, вороны вспорхнули от коробки, когда Валентин, поднятый диском антиграва, ринулся вдоль сохранившейся улицы.

Улица тоже представлялась знакомой. Мертвая косматая трава неухоженных газонов, купы раскидистых крон, путаница вымерзших розариев. В тылу садов и скверов, подальше от проезжей части — веранды, гордые фронтоны, двери с головами львов, держащих во рту кольца. Уцелевшее чугунное литье невысокой ограды, почтовый ящик на узорной калитке. Зияющий пустыми окнами, некогда роскошный автомобиль в сугробах. Кресло-качалка — быть может, когда ударил первый осенний ливень, хозяева так поспешно спрятались, что забыли его над бассейном… Когда это было? Двадцать лет назад? Пятьдесят?..

Так на исходе двадцатого века выглядели благополучные районы многих европейских и американских городов… Сплав городского комфорта с зеленым помещичьим привольем. Неторопливое общение домовладельцев, запах яблочного пирога с веранд, мирный стрекот газонных косилок… Город на пенсии, вот как это подобало бы назвать…