Йен Макдональд: Супруга джинна

На высокой скорости автомобиль несется к Дели. Казалось, машины расступаются перед ним и каждый сигнал светофора непременно светит зеленым. Ничто не могло помешать стремительному продвижению автомобиля вперед. «Могут ли они сделать это? — задавалась вопросом Аша. — Полиция Кришны, надзор за ИИ: могли ли они приручать существ, на которых охотились?»

— Мы обсуждали стиль катхак. Он его поклонник. Какие-то проблемы? Я сделала что-то не то?

— Нет, ничего подобного, мисс. Но вы должны понимать, что на конференции подобного значения… От имени нашего департамента прошу прощения за недоразумение. О, вот мы и приехали.

Машина остановилась прямо у бунгало Аши. Чувствуя себя одновременно грязной, запыленной и растерянной, она проводила взглядом отъезжающий автомобиль полицейского Кришны, который сдерживал безумное делийское движение с помощью ручных джиннов. У ворот она приостановилась. Ей просто необходимо, и она заслужила это: нужно какое-то время, чтобы переварить выступление, отойти немного, обернуться и посмотреть на себя саму, говоря: да, Аша Ратхор, ты молодец. Бунгало окутано тьмой и спокойствием. Нита и Прия встречаются со своими расчудесными женихами, обсуждают подарки, список гостей и приданое, которое удастся выжать из семей будущих мужей. Хоть они и не сестры, но вместе живут в бунгало. Ни в Авадхе, ни в Бхарате больше ни у кого нет сестер. Ни у одной девушки в возрасте Аши, хотя ходят слухи, что баланс восстанавливается. Дочери нынче в цене. А в былые времена за девушками давали приданое.

Аша полной грудью дышит воздухом своего города Прохладный сад приглушает гул огромного мегаполиса до тихого рокота, который отдается в ушах подобно бегущей через сердце крови. Она чувствует запах пыли и роз. Благоухание персидской розы, излюбленного цветка поэтов урду. [17] Урду — индоевропейский язык, возникший в XIII веке. Является официальным языком в Пакистане и одним из 23 официальных языков Индии. И пыль. Аша представляет себе, как ветер вздымает пыль, она закручивается маленьким смерчем и являет перед ней обаятельного, опасного джинна. Нет. Иллюзия, безумие шального древнего города. Аша открывает ворота и видит, что каждый квадратный сантиметр сада покрыт красными розами.

На следующее утро Нита и Прия ждут ее к завтраку, сидя за обеденным столом бок о бок, словно интервьюеры. Или копы Кришны. На сей раз они не собираются обсуждать дома и мужей.

— Кто, кто, кто? От кого цветы? Кто прислал их в таком количестве, ведь они стоят целое состояние… Горничная Пури приносит китайский зеленый чай, незаменимый в качестве профилактики рака. Розы собраны в кучу в углу сада. Сладость их аромата уже тронута тлением.

— Он дипломат, — отвечает Аша. Нита и Прия смотрят по телевизору только мыльную оперу «Город и деревня» да несколько ток-шоу, но даже они наверняка слышали о Эй Джее Рао. Поэтому придется скрывать правду. — Дипломат Бхарата.

Рты округляются в протяжном «ооох», потом растягиваются в «ааах», когда они переглядываются.

— Ты должна, должна, должна привести его, — говорит Нита.

— На наш дурбар, — подхватывает Прия.

— Да, на наш дурбар, — соглашается Нита.

На протяжении последних двух месяцев они едва ли могли говорить о чем-то еще: все беседы, сплетни и планы сводились к одному — великолепному торжеству в честь их свадеб, где они вдоволь похвастаются перед незамужними подругами и заставят всех холостяков умирать от ревности. Аша притворилась, что слегка перекосившая ее лицо гримаса вызвана горечью целебного чая.

— Он страшно занятой. — Она не сказала «занятой человек». Аша не могла понять, отчего играет в эти глупые девичьи игры с недомолвками и секретами. В Красном Форте бесплотный ИИ сказал, что восхищается ею. Они даже не встречались. Потому что встречаться не с кем. Все происшедшее имело место лишь в ее голове. — Я даже не знаю, как связаться с ним. У них не принято раздавать номера телефонов.

— Он придет, и точка, — заключили Нита и Прия.

Она едва различает музыку, заглушаемую скрежетом старого кондиционера, но пот все равно ручейками стекает на пояс трико фирмы «Адидас», собирается в ложбинке на спине и стекает между крутыми ягодицами. Она вновь пытается повторить движение, но даже бубенцы на щиколотках звучат словно свинцовые. Вчерашним вечером она прикоснулась к небесам. Сегодня утром — словно мертва. Никак не может сконцентрироваться, и хоть маленький мерзавец Пранх видит это, но все же со свистом рассекает воздух своей бамбуковой палкой и вместе с проклятиями брызжет комками изжеванного бетеля.