Визг лифта и хлопанье дверей внизу; изредка -- голоса с этажей, быстрые -- вдогонку уходящим -- неразборчивые фразы; телевизионные вопли из ближних квартир. В широком окне -- заснеженный двор. Отлично видны идущие люди. Они, как правило, приближаются и сворачивают вправо, огибая дом. Тот, кто не свернул, обозначается в акустической картине гулким эхом шагов: это жилец дома, или визитер, или человек по вызову. По звучанию шагов легко составить впечатление, -- может быть, ложное, -- о вошедшем; звучание шагов, как правило, очень индивидуально и может свидетельствовать не только о физических данных, но и о характере человека. Мерный ход навьюченного вола, быстрое цоканье пугливой козочки, беззаботное шлепанье прогуливающегося тюленя, вкрадчивая шакалья поступь. И бесшумный стремительный бег лютого волка.
Богун наблюдает входящих в подъезд. Если не отвлекаться, следить за ними, то заранее знаешь, чьи шаги. Отвлекаться ему не следует; с другой стороны, глупо тратить внимание на случайных прохожих. Нужно сохранить свежесть восприятия. Ни к чему уставать от бесполезного созерцания лиц, одежд, жестов, от текущей сквозь двор пестрой толпы. Людей много, необычайно много. Спешат, сосредоточено обминают раскрасневшихся лыжников. Кукуют три кумушки спелых лет; ходит кругами потерявший всякие ориентиры дедуган; лихо носится детвора. С крыш валится снег и взметает белые фонтанчики рядом с подъездами. Оттепель. Народ ощущает близкую весну. Пора бы. Задерживается что-то весна.
Рядом щелкнул замок. Он, не оборачиваясь, достал из пачки сигарету, размял ее: так делают курильщики. Покрутил в руках зажигалку. Тишина. Его невозможно увидеть через глазок, но можно услышать или почуять.
Как им удается исчезать и появляться где заблагорассудится? Семиух полагает, будто механизм переноса -- обычный межпространственный прокол, чудесным образом подвластный психомутантам. Железа телекинеза, силовой вихрь в сверхпроводящей крови. Семиух -- дурак. Не объясняй необъяснимое…
Так, а куда спешат эти граждане?
Богун увидел их издали. Они привлекли его внимание стремительностью хода. Они шли на сближение, как тройка истребителей в белом туманном небе. Двое друг за дружкой выкатились из-за угла соседнего дома: куртки из толстой кожи, сумки из толстой кожи, рожи из толстой кожи. Третий выдвигался от магазинов, он топал целеустремленно и будто не замечал сподвижников; все -- даже куртка -- на нем выглядело иначе, классом повыше. Если первый из них был просто откормленным мордатым кабанчиком, а его напарник -- мускулистым и норовистым жеребцом, то этот, при всей своей щуплости и нервной подвижности, все-таки казался тихим злым крокодилом.
Внезапно вся троица, так и не сойдясь вплотную, а лишь обменявшись незаметными кивками, изменила курс: путь их пролегал по школьному двору. Богун догадывался, кто это, и подозревал, что вслед за ними здесь возникнут и другие, но не слишком обеспокоился. Он отметил вторичное появление долговязого субъекта, который не знал, чем заняться, и бесстыже заглядывался на школьниц, вовсю оголивших лапки по случаю наметившейся весны.
Неужели и этот хмырь в деле? Не похоже: слишком уж глупо ведет себя.
Грегор говорил: я их люблю в том возрасте, когда уже все при них, но они еще об этом не догадываются. Грегор -- почему его слова не вызывают ни стыда, ни противления? -- сиял самодовольной рожей и распространялся о молоденьких девочках. Ни намека на сальность, ни следа бахвальства: Грег искренне считал, что любить девушек самой первой нежной свежести -- его призвание и долг. Его аргументы приводили к непреложному выводу: обязанность каждого порядочного семьянина -- не мешкая, совратить малолетнюю. Грегора убили в прошлую пятницу на автостоянке в Ролевом Парке. А ведь Грега убить -- что в пятку Ахиллесу попасть.
Вот еще некто пешим ходом по лестнице двигает. Придется дым вдыхать и с посторонними раскланиваться…
Не объясняй необъяснимое, Семиух, не смеши солидных, книги читавших физиков-фундаменталистов. Проще поверить в наведенную галлюцинацию или дистанционное внушение. Стоит, например, рядышком на площадке голенькая девочка, благоухает шампунем, растирается, дрожа от холода, -- и никто ее не видит. Внушила, что невидима она, ну что с ней сделаешь? Версия внушения поясняет сразу все: феномен переноса, явления постприсутствия и квазисуществования… никак не запомнить, в чем, все-таки, различие между квазисуществованием и постприсутствием? Да и не найдете вы, на самом деле, никаких особых различий. Чем меньше знаем -- тем больше терминов выдумываем…
Читать дальше