Майк Резник: Лотос и копьё

Он нахмурился:

— Ну, хотел жену взять, шамбу начать.

— Почему ты нахмурился, Ндеми? — поинтересовался я.

— Потому что не хотел я этого, если честно, — ответил он. — Но ничего другого придумать не могу.

— Напрягись, подумай хорошенько, — посоветовал я. — Думай, сколько хочешь, потому что это очень важно, а я подожду.

Потянулись долгие минуты молчаливого ожидания, и наконец он повернулся ко мне:

— Я не знаю. Но мне бы не хотелось вести такую жизнь, какую ведут мой отец и братья.

— Так чего бы ты хотел?

Он беспомощно нахмурил лоб:

— Ну, другого чего-нибудь.

— Чего именно?

— Не знаю, — повторил он. — Чего-нибудь… — он поискал слово —…чего-нибудь более волнующего. — Он покатал на языке подысканное определение и удовлетворенно кивнул. — Даже импала, пасущаяся в полях, проживает более волнующую жизнь, потому что ей все время приходиться стеречься гиен.

— Но разве импала не предпочла бы, чтоб гиен вообще не было, — коварно ввернул я.

— Конечно, предпочла б, — кивнул Ндеми. — Потому что так бы ее никто не убил и не съел. — И тут же задумался. — Но ведь если б не было гиен, ей бы не пришлось быстро бегать, а если б она разучилась быстро бегать, она бы перестала быть импалой.

И вот тут-то передо мной и забрезжило решение.

— Значит, гиена делает импалу такой, какая она есть, — подвел итог я. — А следовательно, импале так или иначе необходимо какое-то животное, которого она будет бояться.

— Я не понимаю, Кориба, — удивленно воззрился на меня он.

— Думаю, пришла пора мне стать гиеной, — задумчиво провозгласил я.

— Что, прямо сейчас? — взвился Ндеми. — А можно я посмотрю?

— Нет, не сейчас, — покачал головой я. — Но скоро, очень скоро. Ибо если жизнь импалы определяет угроза, исходящая от гиены, я должен найти похожий способ определить судьбу тех юношей, которые отступились от истинного пути кикую, но не могли покинуть Кириньягу.

— А у тебя будут пятна, лапы, хвост? — надоедал вопросами Ндеми.

— Нет, — ответил я. — Но тем не менее я все равно превращусь в гиену.

— Не понимаю, — сказал Ндеми.

— И не нужно, — промолвил я. — Зато Мурумби поймет.

Ибо я осознаю, что тот вызов, в котором он так нуждается, может бросить лишь один человек на всей Кириньяге. И этим человеком был я.

Я послал Ндеми в деревню сказать Коиннаге, что хочу обратиться к Совету Старейшин. Тем же днем, только чуть позже, я нацепил церемониальный головной убор, раскрасил лицо, чтобы сделать его устрашающим и, наполнив кошель различными амулетами, потащился в деревню, где на боме Коиннаге собрались все старейшины. Я терпеливо ждал, пока он объявит о моем намерении обсудить с ними серьезнейший вопрос — ибо даже мундумугу не разрешается выступать прежде верховного вождя горы, — а затем встал и обратился к собранию лицом.

— Я кинул кости, — молвил я. — Я прочел рисунок внутренностей козла, изучил рисунок мух на недавно умершей мыши. И теперь знаю, почему Нгала с голыми руками вышел к стае гиен и почему умерли Рейно и Ньюпо.

Я немножко помедлил для создания пущего драматического эффекта, а сам тем временем удостоверился, что все внимательно слушают.

— Так скажи нам, кто наслал таху, — взмолился Коиннаге, — чтоб мы расправились с ним.

— Все не так просто, — ответил я. — Прежде выслушайте меня. Носитель таху — Мурумби.

— Да я убью его! — не сдержался Кибанья. — Он повинен в смерти моего Нгале!

— Нет, — возразил я. — Вы не должны убивать его, ибо не он источник таху. Он просто носитель.

— Корова, напившаяся отравленной воды, не есть источник плохого молока, но мы все же убиваем ее, — настаивал Кибанья.

— Мурумби не виноват, — твердо заявил я. — Он невинен, как и твой сын, и нельзя убивать его.

— Но кто ж тогда наслал таху? — продолжал стоять на своем Кибанья. — Только кровь может смыть кровь моего сына!

— Это очень древний таху, насланный на нас масаями, когда мы еще жили в Кении, — сказал я. — Тот человек уже мертв, но он был очень мудрым мундумугу, ибо таху пережил его. — Я вновь замолк на несколько секунд. — Я сражался с ним в мире духов, и не раз. Часто я побеждал, но иногда моя магия оказывалась бессильна, тогда-то и погибал один из наших юношей.

— Но как нам узнать, который из юношей носит в себе таху? — спросил Коиннаге. — Или каждый раз придется ждать, пока кто-то умрет, чтобы убедиться, что на нем-то и лежало проклятие?

— Есть определенные способы, — ответил я. — Но известны они только мне. Когда я расскажу вам, что вы должны делать, я пойду по остальным деревням и навещу каждое поселение юношей, чтобы проверить, не сидит ли в ком-либо из них таху.