Владимир Ильин - Последний гвоздь

Не будет – так не будет, пожали плечами мы. Подумаешь, напугал ежа голой задницей!.. Мы разбрелись кто куда и весь день балдели кто как мог.

Однако на следующий день мы остались без еды уже в полном составе, потому что контейнера вообще не получили!

Большинство из нас сделали правильный вывод из преподнесенного нам урока. В тот же день Бегемот, под угрозой быть изгнанным без комбеза в безвоздушное пространство за пределы купола, дал честное пионерское, что никогда больше не будет обижать товарищей по работе. Ни больших, ни маленьких. Он даже прощения попросил. Трижды. Сначала – у Нэгла, потом – у Прораба, а в заключение – у всей бригады. Представляете, до чего нас Прораб и Марс довели? Серийный убийца, который прославился на весь мир тем, что вырывал у своих жертв (иногда еще живых) печень и пожирал ее, который на суде только усмехался, слушая, как прокурор перечисляет его подвиги, просит прощения у таких же, как он, отщепенцев за то, что сожрал не свою пайку!..

Зато отныне Прораб беспрепятственно инспектировал в конце каждой рабочей смены наши неумелые, скособоченные сооружения, похожие больше на детские постройки, чем на дело рук взрослых мужиков, вздыхал грустно и горестно качал головой. Потом строил нас, едва державшихся на ногах, в одну шеренгу, и шел вдоль строя, вглядываясь в наши лица.

Мы не протестовали – знали, что от этого зависит количество порций пищевых концентратов, которые нам доставят ночью в очередной мини-ракете.

Еда эта была не деликатесной и росту жировых складок на теле не способствовала. Но, видно, содержались в концентратах какие-то энергетические добавки, потому что, умяв на завтрак свои брикеты, пахали мы почти без перерыва весь день, как роботы, чтобы рухнуть без сил как раз к сигналу окончания работы.

Со временем мы разбили оранжереи и теплицы, где посадили всякую всячину, начиная от пшеницы и картофеля и кончая зеленью. И опять не кто иной, как Прораб сделал вывод, что пора бы нам перестать зависеть от подачек с орбиты. Мол, у них там, в штабе, запасы тоже не вечные, к тому же переход на самообеспечение был предусмотрен проектом.

И опять он оказался прав.

В один прекрасный день – у нас как раз тогда первый урожай поспел – доставка контейнеров прекратилась. И больше уже не возобновилась. Пришлось нам всем в вегетарианцев превращаться. Хорошо еще, что в числе семян была соя – из нее можно было, если постараться, изготовить нечто вроде мяса. Да и число едоков резко уменьшилось: всего сорок человек нас осталось.

К тому времени Прораб как-то незаметно настоящим паханом для нас стал, хотя он не только руководил нами, но и сам пахал, как проклятый – так, что от его былого животика только складки кожи остались. Первое время мы частенько пререкались с ним по любому поводу. А потом поняли: правда почему-то всегда за ним остается. Что в отношении строительных работ, что вообще по жизни…

И если хочешь вернуться на Землю живым и относительно здоровым – надо во всем его слушаться.

Что мы и делали.

О том, что мы когда-то были преступниками, убийцами, что за каждым из нас, как тень, кровавый след по Земле тянется, мы постепенно стали забывать, а если и вспоминали иногда, то как какой-то кошмарный сон. Работа по десять часов в день высасывала из нас все соки, и на всякие глупости сил уже не оставалось. Какие там карты после ужина, какие наркотики, какие драки?!.. Успеть бы помыться кое-как, добрести до постели да забыться тяжелым сном.

И вот пять лет истекли, а конца строительству еще не видно.

Приуныли мы, а Прораб нам говорит: “Ребята, а вы контракты свои внимательно читали?”.

Ну, читали, и что дальше?

А то, говорит он, что в контрактах ваших указано: пять лет. А каких: земных или марсианских – сказано?

А мы и знать не знали, что какая-то разница есть.

Эх вы, говорит Прораб. Небось, в школе по астрономии у вас одни двойки были. Марсианский год-то двум земным равен.

Ну, тут мы вскинулись, забурлили.

Это что же получается – обвели нас вокруг пальца, как лохов? И нам еще, значит, пять лет корячиться?

Выходит, так, подвел черту Прораб. Тем более, что работы еще – непочатый край.

Ну, покуролесили мы еще, поорали, злость свою выплеснули кто как сумеет, да и опять за работу взялись.

Тем более, что работать под куполом стало одно удовольствие, не то что под открытым небом. И морозы уже не страшны, и тяжелый скафандр не надо таскать на себе. Оказалось, что втянулись мы уже в этот нечеловеческий темп, и даже во вкус вошли.