Владимир Ильин - Последний гвоздь

Самое интересное, что даже в столь критический момент, когда мы все думали, что борзому толстяку пришла крышка, Прораб не шевельнулся и в лице не изменился. Словно знал, что с ним ничего не случится.

Так оно и произошло.

Не добежав до Прораба двух шагов, Скворешник вдруг наткнулся с размаху на невидимый барьер, выронил заточку и остановился как вкопанный. А потом, не издав ни звука, рухнул под ноги собравшихся, судорожно подергивая ногами, и, вытянувшись во всю длину, застыл.

Все, не веря глазам, уставились на него, а потом перевели взгляд на меня.

Я, в свою очередь, изумленно воззрился на свой правый кулак.

Рефлекс сработал помимо моей воли. Словно рука сама знала, что ей делать, и ударила Скворешнику в висок, не запросив предварительного разрешения у мозга.

Я покрылся холодным пoтом.

Но не из-за того, что нарушил неписанные законы зоны, посмев поднять руку на признанного авторитета – хотя за это полагалась немедленная смерть.

Просто до меня дошло, на каком волоске висела вся наша шатия-братия. Ведь если бы Скворешник убил Прораба, то все мы были бы обречены на гибель на чужой планете. И не то чтобы я сразу поверил словам Прораба. Но это был наш единственный шанс спастись и вернуться на Землю.

Пусть даже через пять лет.

Пусть даже для этого придется вкалывать, как каторжным.

И в первый раз в своей жизни я облегченно вздохнул, убив человека.

Дальше было то, что и должно было произойти.

Конечно же, остальные паханы и часть шестерок пошли на меня стеной, чтобы исполнить автоматически вынесенный мне приговор.

Если бы не Прораб, лежали бы сейчас мои кости в песках Марса. Он заслонил меня собой, предупредив:

– Если тронете его, я сделаю всё, чтобы вы остались на Марсе навсегда.

А потом повернулся ко мне и, глядя мне прямо в глаза, сказал:

– Ты… это… ты больше ни на кого руку не поднимай, ладно? На Марсе нельзя убивать. Мертвецов и так еще будет – хоть отбавляй. А у нас теперь каждый человек – на вес золота…

Насчет мертвецов он как в воду глядел.

Пока мы обустраивали местность вокруг ракеты для предстоящей работы, на тот свет отправилась добрая треть нашей стройкоманды. И откуда только этот Бредбери взял, что на Марсе сносные для жизни условия? Нет, ребята, я вам так скажу: все писатели – фантазеры, и ни одной книжке верить не надо…

Самым паршивым в нашем положении было то, что мы даже отдохнуть не могли по-настоящему. Еще в самом начале нашей трудовой деятельности Прораб поставил этот вопрос на голосование общественности. И все, естественно, проголосовали за двухчасовой рабочий день, за три выходных в неделю и прочие поблажки. Не враги же мы самим себе, чтобы вкалывать без отдыха и выходных!..

Прораб пожал плечами и прокомментировал наше решение в том духе, что общественность может голосовать за что угодно, но с такими темпами в установленный срок мы нипочем не управимся. Его дружно осмеяли.

Что тут делать целой сотне здоровых мужиков, пусть даже не соображающих ни бельмеса в строительных делах, на протяжении пяти лет?

Да мы эти несчастные вигвамы для будущих марсиан за год сшабашим!

Но вскоре от обморожений, разных производственных травм и от ран, полученных в ходе внутренних разборок, которые, несмотря на старания Прораба, все же случались (особенно на первых порах), наши ряды стали редеть.

И неожиданно обнаружилось, что с каждым новым покойником темп работ, который мы поначалу взяли очень даже бодро, все больше замедляется. За первых два года мы сумели только возвести воздушный купол диаметром в километр и высотой в пятьдесят метров, да установки микроклимата собрать и отладить так, чтобы даже в самые лютые морозы под куполом поддерживалась комнатная температура.

Зато насчет посылок в контейнерах Прораб не соврал. Каждую ночь в окрестностях стройплощадки падал со звездного неба контейнер, похожий на миниатюрную ракетку, и в нем содержались брикеты пищевых концентратов, медикаменты, белье, бытовые принадлежности. Причем в расчете на количество наличных голов.

Здоровенный негр по кличке Бегемот однажды решил проэкспериментировать и всю очередную смену просачковал, посиживая в сторонке на пустых ящиках. Прораб посматривал на него искоса, но с воспитательными беседами не приставал. А на следующий день в контейнере обнаружилось на одну порцию концентрата меньше, чем следовало.

Бегемот попытался решить проблему с помощью мускулов и отобрал брикет у тщедушного парня по имени Нэгл, приговоренного к «вышке» за неоднократные изнасилования старушек. В этой, казалось бы, тупиковой ситуации Прораб поступил очень просто. Когда Бегемот наотрез отказался вернуть Нэглу концентрат, наш «строительный пахан», как мы его звали, повернулся и пошел в ракету, предварительно объявив во всеуслышание, что сегодня никакой работы не будет.