Евгений Мисюрин: Железные души

Вроде, нервы отпускают. Пульс нормализовался. Смотрю в компьютер. Блин, опять! Пошла перезагрузка. Висит чёрный экран с нерусскими буквами. Такое ощущение, что мы с компом братья. Ну, или он меня чувствует. Который раз уже. Как разнервничаюсь, он перезагружается или вообще, в синий экран выпадает. Скорее всего, конечно, совпадение. Да и было-то раза три-четыре. Но всё равно, впечатляет. А главное, уже полчаса сижу, а ещё даже почту не проверил. Сейчас Анже…

Помяни чёрта на ночь. Открывается дверь и своей фирменной, виляющей, походкой в кабинет вплывает Анжела Олеговна. Узкая чёрная юбка обтягивает бёдра, грудь в чёрном лифчике сквозь белую блузку как на ладони. Да… такие бы, да на ладони…

А вот причёска не совсем в порядке. Пятиминутка, мы понимаем. Входит, оглядывает наполеоновским взглядом кабинет…

– Седловой!

Кажется, даже кактусы возле Борьки вздрогнули.

– Седловой. Отчёт готов? Я тебе десять минут назад в чате писала, чтобы вывел на печать. Ты, кстати, почему в оффлайне был? Опоздал?

Блин. Мне только этого не хватало. Я его же ещё даже в порядок не привёл.

– У меня компьютер завис, Анжела Олеговна. Загрузился, и сразу в перезагрузку.

Монументальный, не меньше четвёрки, бюст нависает над моей головой. Толстая, как гаванская сигара, ручка начинает впечатывать в стол каждую букву.

– Седловой, – тук!

– Я тебе сколько раз повторяла…

Каждый слог удар ручки по столу вбивает в мой мозг. И где она только такую купила? Сломала бы, что ли?

– Тридцатое число, Седловой! Ты и так первый кандидат на вылет. И! Ничего! Не делаешь!!!

Ручка бьёт, как по крышке гроба. Пульс снова пускается в пляс, дыхание ускоряется. Того и гляди из ушей пар повалит. Нога под столом дрожит, не находя себе места. Я непроизвольно тарабаню в такт ручке пальцами. Да что же она ко мне привязалась?

Компьютер в полголоса пискнул, и монитор снова почернел. Через секунду испуганно высунулись первые буквы.

– Вот, – чуть громче системного зуммера пищу я. – Компьютер не в порядке, Анжела Олеговна.

– Я уже много лет Анжела Олеговна. Чтобы через час отчёт лежал у меня на столе.

Ага, много лет. Ей двадцать пять всего. И пошла к своему месту, виляя булками. Щёки раскраснелись, дышит во всю грудь. Может, она от таких вот накачек оргазм получает? Может, это извращение какое вроде садизма? Ну, кого-то там надо палкой по пяткам отлупить, кого-то связать. А она вон, наорала, ЧСВ почесала своё, и готово. И главное, делать отчёты – это вообще-то её работа.

Сердце снова колотит, в глазах двоится. Дрожащими руками достаю Реланорм, судорожно съедаю пару колёс прямо так, без воды. Гадость, но я уже привык. Так, теперь только минуту подождать.

Закрываю глаза, чтобы не видеть расплывающуюся картинку, дышу глубоко. Вроде, прошло. Пульс замедляется. Руки перестают трястись. Можно отмаргивать. Как раз загрузилась операционка. Вон, в уголке, мигает сообщение. Ну да, точно. Отчёт. Чёрт! Когда же я успею?

Отлипаю от монитора только через полтора часа. Спина затекла. Закидываю руки за голову и старательно, до хруста, тянусь. Ох. Ну, ничего. Ещё полчасика и доделаю.

– А ты мне опять улыбаешься… – заходится истошным пением Фомина телефон на столе.

Ну да, вон она, Дашка, её любимое фото на экране. И чего оно ей так нравится? Брови нарисованные, чёлка как у ризеншнауцера, губы дудочкой. Отвечаю на звонок не столько потому, что хочу говорить, сколько, чтобы убрать это фото.

– Да.

– Зай! – голос Даши не предвещает ничего хорошего. – А что с машиной?

– Я работаю. Мне сейчас некогда разговаривать.

Блин, ещё и это. Что за понедельник такой? Из колеи же выбивает. И так в поте лица, а тут ещё Дашка. Но девушка, похоже, проснулась и выглянула в окно. И, понятно, увидела разутый и побитый Лансер.

– Ну зай! Ты чё!? Мне же вечером в салон. Я что по-твоему, на метро должна переть, как дура?

– А я… – пытаюсь вклиниться в монолог, но это бесполезно. Если Дашка надумала сделать выволочку, её не остановить.

– А обратно? Ты вообще обо мне подумал? Кто меня заберёт? Или ты хочешь, чтобы меня тёмной ночью в подворотне изнасиловали? Да!? Ты этого хочешь?

– Да я-то тут при чём?

Я снова пытаюсь сказать, что не сам снял колёса и страдаю не меньше. Но бесполезно.

– Ах, ты ни при чём!? Ты вообще нигде ни при чём. Удивляюсь своей доброте, как я ещё тебя кормлю, а главное, зачем. Если ты даже за любимой в салон поздним вечером заехать не можешь. Или что?! Ты думаешь, некому будет довезти красивую девушку?