Эл Ибнейзер: 1994 или 10 лет спустя

Сэмуель смотрел в зеркало и размышлял. Господи! Кажется прошло так немного времени, а так много изменилось! Уже не висят на каждом углу портреты Старшего Брата, да и сам он исчез куда-то из поля зрения. Телекран в углу уже больше никуда ничего не сообщает, а висит мертвым предметом, тихо поблескивая грязными боками. Из зеркала на Сэмуеля смотрела грустная исхудавшая физиономия, которая упорно терла себя бритвой. Лезвие было старое, тупое, и неимоверно царапало кожу. Самуэль приобрел его на рынке, поскольку только там еще попадались старые и относительно дешевые лезвия времен англсоца. В магазинах же они были в основном из далекой Азии, причем не сильно лучше, но цены на них взлетали на неимоверную для среднего обывателя высоту, поэтому приходилось искать их на толкучках и блошиных рынках. Подумать только, казалось все так незыблемо, и вдруг… Все в прошлом. Страх перед Системой, ложь, насилие, тоталитаризм, постоянные войны с Евразией и Океанией… Все смела волна изменений, восстановив в Британии подлинную демократию, которая ей и была всегда присуща.

Кончив бриться, Сэмуель хотел ополоснуть лицо водой, но из крана раздалось урчание, и на руки капнуло лишь немного грязной, дурно пахнущей жидкости. Видимо опять перекрыли воду в связи с одной из бесчисленных последнее время аварий на теплотрассах. Трубы прокладывались давно, а в связи с изменениями и трудностями переходного периода средств на ремонт и замену труб было не достать, поэтому они часто прорывались, оставляя без горячей, а часто и без холодной воды многие кварталы Лондона. Сэмуель протер лицо не слишком свежим полотенцем и вышел в комнату. Сильно болел желудок. Собственно, было хорошо известно, что это гастрит, перерастающий в язву под воздействием отвратительного питания и плохих условий жизни, но лечение серъезных болезней было не по карману большинсту людей, а останки бесплатной медицины полностью перепрофилировались на выписку бюллетеней, для более удачливых пациентов, и свидетельств о смерти для всех остальных. Да и посещение больницы в рабочее время не поощрялось начальством. Так что ничего не оставалось делать, кроме как хоть как-то заглушить эту боль. Сэмуэль вынул заветную бутылку джина, налил себе полстакана и, задержав дыхание, выпил залпом эту гадость. Джин обжег горло, и подискуссировав с желудком о месте своего назначения, все-таки улегся там, согрев тело и приглушив боль. С исчезновением монополии государства на производство и торговлю спиртным рынок оказался заваленным дешевыми подделками, полными сивухи и неизвестно чего настолько, что старый джин казался уже достижением. Но с этим в принципе можно было мириться. Главное было не купить случайно подделку на основе метилового спирта, смертельного яда очень похожего на обычный питьевой. Теоретически, в стране попадались и приличные, относительно чистые крепкие напитки, однако во-первых, они поражали недосягаемой для простого смертного ценой, а во-вторых, цена отнюдь не гарантировала приобретения чего-то достойного. Поэтому вдвойне обидно было тратить безумные деньги лишь для того, чтобы получить бутылку все того же общедоступного пойла.

Быстро закочив свой завтрак оставленным с вечера бутербродом из куска хлеба с маслом, Сэмуэль оделся и пошел на работу. Маслом это вещество называли по привычке, оставшейся от каких-то неизвестно когда бывших времен. На самом деле эта вязкая желтая масса лишь напоминала масло, а реально была продуктом гидролиза растительных и еще каких-то жиров, добытых на радиоактивных просторах Евразии. С падением занавеса и концом этой бессмысленной войны оказалось, что Евразия лучше и дешевле других умеет производить этот странный, но тем не менее достаточно жирный продукт, и вскоре евразийское масло заполнило рацион британцев.

Выйдя на улицу он направился к громадному зданию в центре города, в котором раньше размещалось министерство правды. Теперь министерство было разогнано, и его место заняли десятки самых разных газет и других независимых средств массовой информации. До начала работы еще оставалось очень много времени, поэтому Сэмуель мог не торопиться и идти спокойно. В самом начале возрождения демократии поговаривали о восстановлении системы городского транспорта, но денег не было, и идея осталась нереализованной, снабжая многих горожан обязательными пешими прогулками с работы и на работу.