Ричард Маккенна - Вернись домой, охотник

— Но тут явились мы с танасисом, да?

— Да. Мы заставили ее меняться, активизировать генную рекомбинацию; повысилась температура, и ускорились все процессы. А то, что происходит в одном месте этой планеты, может быть повторено в любом другом, потому что здесь все едино. Для этой планеты один год эволюции — то же самое, что для Земли миллионы лет. И здешняя жизнь поднялась на новый уровень сознания.

Он почувствовал, как она положила руку ему на плечо, но не открыл глаз.

— Пойми, Рой, — продолжала она, — мы разбудили ее! Теперь она знает и любит нас!

— Любит нас за танасис?!

— И танасис она тоже любит. Своей любовью она победила танасис.

— И меня. Приручила меня. Приласкала, Дрянь такую. Не могу я, Мидори!

— Да нет же, Рой, нет! Теперь она нами думает. Мы биохимические мысли этого странного разума. И любой фитон — тоже мысль. Мне кажется, что мы заставляем здешнюю жизнь концентрировать ее интеллект. Мы для нее — что‑то вроде системы символов. Мы стимулируем ее мышление. — Мидори понизила голос; он чувствовал ее тепло и близость. — Понимаешь, Рой, мы — первые ее мысли, которые могут думать сами. Это великая и священная тайна. Только через нас планета фитонов может постичь свою красоту, осознать свои чудеса. Она любит нас. Мы ей нужны. — Мидори прильнула к нему. — Посмотри им меня, Рой!

Крейг открыл глаза и увидел ее улыбку. Он провел рукой по изгибу ее спины, и Мидори задрожала. Крейг крепко обнял ее. Теперь ему было хорошо.

— Да, я люблю эту планету, — сказал он. — В тебе и через тебя.

— Я люблю тебя ее любовью, — прошептала она, уткнувшись ему в плечо.

Ошеломленные тем, что наконец обрели друг друга, они пошли к морю, взявшись за руки. Потом стояли на искрящемся Песке, и холодная вода плескалась у их ног.

— Рой, ты можешь себе представить, что мы никогда не заблеем и не состаримся? И никогда не умрем…

Он зарылся лицом в ее волосы.

— «Никогда» — это же страшно долго! — сказал он.

— Если мы устанем, — улыбнулась она, — то сможем расшириться во всепланетном сознании. Ведь это же не смерть!

— И здесь будут жить наши дети.

— И их дети — тоже.

— И ведь теперь эта планета могла бы спасти каждого, верно? — спокойно спросил он.

— Да. И стариков, и больных. Здесь бы они нашли вечную молодость и здоровье.

— Но там, на орбите, — он посмотрел в голубизну небесного купола, — там крутится ракета и предупреждает всех, что эта планета смертельно опасна. Если бы только люди узнали…

— …что для них главная опасность — это они сами!

— Когда‑нибудь узнают.