Юлий Буркин - Троя, или Опыт исторического упрощения

В начале было слово. Точнее, идея ( logos ). Вселенная (она же – Бог) придумала быть и сразу же стала . Хотя, “сразу же” – это еще как сказать. Для Бога миг и вечность – суть одно и то же. Во всяком случае, библейская версия о семи днях не выдерживает никакой критики. Это одна из тех глупостей, которые произошли от ограниченности пророков всех религий. Они ведь хотя и были гениями и избранными, но оставались людьми своих эпох и не всегда могли адекватно объяснить даже себе смысл собственных озарений… Скорее всего, для Него создание мира было делом одного мига, а вот для нас это – миллиарды лет.

Потому-то и вышла эта неувязка человеком. Зачем он вообще появился, ясно как день: чтобы Вселенная могла себя осознавать и осмысливать. Чем-то ведь Богу нужно было думать сразу после реализации первой идеи. Вот и появился человек. С одной стороны, он произошел от четвероногих приматов (которые, в свою очередь, произошли от динозавров, а те – от древних панцирных рыб и так – вплоть до первых одноклеточных…) С другой, Бог создал человека в одночасье, по образу и подобию своему.

И легко понять, что одно другому не мешает, если учитывать вышесказанное: для Него миг и вечность – одно и то же.

Из чисто беллетристических побуждений хочется предположить даже, что сначала появились богоподобные Адам и Ева, а лет эдак миллиарда через три, по соседству, человек произошел от обезьяны. Можно даже представить это в виде небольшой сценки.

– Милая, – сказал однажды Адам жене своей Еве, вернувшись с прогулки по Эдемскому саду, – помнишь тех симпатичных волосатых зверьков, которые так любят дразниться, корчить рожи и висеть на хвостах, зацепившись за ветки?

– Конечно, дорогой, – ответила Ева. – Еще они постоянно мастурбируют, а я даже не знаю, что это такое…

– Вот-вот. Так знаешь, за последний миллион лет они очень изменились. Как бы слегка облысели, что ли… Давеча прогуливался я по садику, а один из них подкрался ко мне сзади и попытался ударить палкой. Я еле увернулся!

– Ты хочешь сказать, что они уже научились пользоваться орудиями труда?! – сделала большие глаза Ева.

– О, да. Но вот использовать их они собираются явно не в самых нравственных целях. И более того, душечка моя, когда я увернулся от палки этого волосатика, он крикнул мне в вдогонку: “Козел! Я тебя еще достану!..”

– Ах! – Ева прикрыла рот ладошкой. – Он СКАЗАЛ тебе это? Ты не путаешь? Может быть он только показал?

– И показал. Надо отметить, таких размеров, что мне стало неспокойно на душе. Но и СКАЗАЛ тоже!

– Другими словами, из обезьяны потихоньку происходит человек. Так?

– Выходит, что так. И не самый хороший, между прочим, человек.

– И рано или поздно эти животные начнут портить нам жизнь. Ведь так?

– Об этом-то я и хотел с тобой поговорить. Проще всего было бы перебить этих монстров, да и дело с концом. Но ты ведь знаешь, Отец наш создал меня существом миролюбивым, я и мухи обидеть не умею…

– Что же ты предлагаешь?

– Я предлагаю… – Адам придвинулся к Еве поближе. – Предлагаю… Мы должны победить их численностью.

– Опять ты за свое! – нервно отпрянула от него Ева. – За последний миллион лет это не первая попытка с твоей стороны превратить наши дружеские отношения неизвестно во что… На вот, лучше, яблочко съешь, успокойся…

Адам взял плод и, сердито похрустев им, продолжил:

– Но на этот-то раз основания у меня самые веские.

– Да?! А в прошлый раз ты уверял, что только так мы можем спасти от вымирания несчастных динозавров! Где, спрашивается, логика?

– Нет логики? А динозавры таки вымерли!

Ева надула губки и промолчала.

– Вот что, дорогая, – заявил Адам, вскочив на ноги. – Пойдем-ка со мной, и ты убедишься воочию в том, какая нам угрожает беда. Ты увидишь, с каким самозабвением и с какой пугающей интенсивностью плодятся наши конкуренты! Они трахаются буквально под каждым кустом!

– “Тра-ха-ют-ся”… – чуть слышно повторила Ева незнакомое слово, а затем неуверенно отозвалась: – Ну… Если только из чистого любопытства…