Сергей Дубянский - Фантом

– Значит, ты решила ехать? – перебил ее мысли Андрей.

Ира видела, какими глазами смотрел на нее Хори, пока она беседовала с Андреем, и решила, что очень хочет, чтоб кто-нибудь так смотрел на нее всю жизнь.

– Да, я решила ехать, – тем не менее, сказала она твердо, – но объясни – это не потому, что я не хочу его видеть. Просто сейчас так будет лучше, а потом, если захочет, мы можем встретиться.

Андрей перевел и Хори радостно кивнул.

– Он просит, чтоб ты написала свой адрес и телефон.

…Ага, только адрес изменится, как только закончатся деньги на оплату квартиры, да и телефон тоже… Но отказать не могла – Хори наверняка истолковал бы все неправильно.

Уже отдавая записку, Ира решила, что теперь между ними возникла пусть тонкая, но ниточка. У нее осталась его визитка, у него – крохотный клочок газеты, и этот факт ее однозначно радовал. Она позволила Хори поцеловать себя и только после этого уселась в машину Лючии; еще долго смотрела в зеркало, на стоявшего у гаража Хори, сначала различая его лицо, потом только желтую куртку и, в конце концов, он совсем исчез из поля зрения, когда они повернули за угол. Ира вздохнула. С одной стороны, ей стало тоскливо от этого расставания, но, с другой, она была даже рада, что все останется, как прежде – пусть и не очень радостно, зато привычно, и потому неизменно правильно.

У гостиницы, символически обнявшись, Ира попрощалась с Лючией и потом долго ждала, забравшись в остывшие за двое суток «Жигули», пока Лючия нацелуется с Андреем…

– Хори – хороший парень, – ни с того, ни с сего заметил Андрей, усаживаясь за руль.

– И что?

– Ничего. Просто. Он был одним из лучших игроков гандбольной сборной Румынии.

– Ты это уже говорил.

– Я знаю, просто хочу немного рассказать о нем. Гандболом я не увлекаюсь, но на видео он показывал игру, когда они золото на Европе взяли (кстати, наших обыграли в полуфинале) – это таран, понимаешь?.. Он ломится в самую кашу – один против двоих, троих, и продирается!.. И еще успевает бросить!.. А в институте он учился, как учились при социализме все спортсмены. Медаль выиграл – сессию сдал, не выиграл – это уж, как повезет. Потом, когда закончил играть, за прошлые, так сказать, заслуги его воткнули мелким клерком в министерство по переработке вторичных ресурсов. Что-то типа нашего Вторчермета, только у них все это на государственном уровне организовано. А он же в жизни таран, как на площадке. Он посчитал, какой эффект даст, если в каждом уезде поставить базу не только по сбору металлолома, но и брикетировать его на месте, а не тащить в Галац, где у них металлургический комбинат. Короче, сделал бизнес-план и дошел с ним до министра. Тот все это дело одобрил, выделил деньги, а его сделал начальником департамента. Вот тут мы и познакомились, когда он стал выбирать оборудование. Сейчас он закупил у нас более тридцати машин и устанавливает их по всей стране. Поэтому работаем мы с ним очень плотно. Умный парень, несмотря на то, что из спортсменов. Далеко пойдет.

– Хорошо, когда далеко пойдет… – Ира вздохнула.

– Это я так, к слову, – Андрей хитро посмотрел на нее, – к тому, что ежели он что-то решил, то добьется обязательно.

– А я, в принципе, не против, чтоб он добился… – Ира задумчиво закурила, глядя в окно.

– Я не про производство.

– И я тоже.

Говорить о Хори больше не имело смысла.

– А с Балабаном-то что? – спросил Андрей, – ты на это дело конкретно махнула рукой?

– Ну, почему? Я узнала все, что хотела.

– И что ты узнала?

– Если интересуешься, спроси у Оаны – это ее секреты.

– Ладно, спрошу при случае… давай тогда вернемся к делам российским. За Димой заезжать будем?

– А зачем? Мне денег на билет хватит?

– От трехсот баксов еще и останется.

– Вот и хорошо. Что останется, тебе отдам. За что ж ты меня возил, кормил-поил?..

Андрей пропустил последнюю фразу мимо ушей и вернулся к прерванной теме.

– Все же надо заехать. Как ни крути, я затащил его сюда, я должен и обратно отправить.

Ира вдруг подумала, что не может вспомнить Димино лицо. Ей показалось, что встретив на улице, она его просто не узнает, как будто пребывание на cabana отгородило ее от прошлого; дало толкование мира, с которым прошлая жизнь стала не только неинтересной, а, вроде, и не принадлежащей ей.

– Жизнь – игра, – сказала она, откликаясь на свои внутренние ощущения, – только у одних она заканчивается на «дураке», а другие переходят на шахматы.

– Мать, а ты философ! – Андрей посмотрел на нее удивленно, – это ты сама придумала или подсказал кто?