Евгений Пряхин: Красный паук, или Семь секунд вечности

– Браво! – уже в голос кричали возбужденные зрители во главе с виновником.

– А теперь, – улыбнулся Лукьянов, сложив руки на гитаре, – когда основной костяк в сборе, я поведаю вам историю, о которой мало кто знал. Дело в том, что в свое время в пятом классе на должность ударника пробовался сам юбиляр, но в силу того, что уже на первой репетиции мы все перессорились из-за него, Андрей Иванович так никогда с нами и не выступал.

– Почему? Почему? – закричали женщины.

– Пусть Андрей Иванович сам пояснит, – вскричал Юрий Петрович. – Зорина! На сцену!

– Иди, давай! Только осторожней, – напутствовала мужа довольная Вера Николаевна. – И держи себя в руках. Не зарывайся!

Раскрасневшийся Андрей Николаевич поднялся на подиум.

– Браво, Андрей! – приветствовал друга Лукьянов. – Вот твои барабаны!

И все присутствующие увидели своеобразную ударную установку.

– Да, девочки и мальчики, – закивал Лукьянов. – Эта наша самодельная, домашняя…

– И я бы добавил – камерная, – вклинился Тимошка.

– Да, – согласился Юрий Петрович, – эта наша самодельная, домашняя и камерная ударная установка содержала только один реальный элемент – тарелку за девять рублей, купленную на сэкономленные от школьных обедов деньги в магазине «Часы – фото – музыка». А все остальные элементы, включая барабаны и подставки, можете пощупать и потрогать. Они изготовлены из подручных материалов – картона, дерматина, металлических рубок и так далее. Ну, и звучит эта установка соответственно, – осторожно постучал по рабочему барабану Лукьянов. – Так, Андрей, доложи высокому собранию, за что ты был изгнан с первой же репетиции нашего коллектива?

– Я смеялся, – потупил глаза пятидесяти однолетний именинник.

– Над чем?

– Над вашей самодельной ударной установкой.

– Но сегодня ты сыграешь для меня. Хорошо?

– Конечно, Юра.

– Играй аккуратно, но четко. Вот тебе щеточки! Они настоящие! Держи!

Зорин с поклоном принял щетки и осторожно уселся за картонную установку.

– Внимание! – поднял руку Лукьянов. – Счет!

– Раз, Два, – четко задал ритм Зорин, ударяя в такт словам щетками.

Песня о девушке началась как обычно – внезапно, из «космической пустоты», ворвался одинокий, сильный баритон, а затем вступили все инструменты разом – три гитары и ударные. В припеве Валенда и Тимошкин подпевали высокими и уверенными голосами. И то, как пели Тимошкин, Валенда и Юрий Петрович – высокими и звонкими голосами – завораживало и очаровывало слушателей, стоящих под светом Луны. И потом две гитары, одна Лукьянова, а вторая Валенды, начали дополнять друг друга, в несложной, но эффектной партии проведения. И сейчас было неважно, что ударная установка самодельная, главное было то, что все пели стройным и энергичным многоголосьем.

Песня закончилась.

– Всем спасибо! – благодарил взмокший Тимошкин, после того как затихли последние звуки классики жанра, – поздравление продолжает Лукьянов.

– Да, спасибо, – Юрий Петрович снял гитару и положил ее песок. – Я специально попросил Евгения Семеновича дать мне еще две минутки. Дело в том, что я хочу, – он поднял черный полиэтиленовый пакет, – хочу вам пояснить…

– Юра! – вдруг раздался голос Юли. – Юра! Останься со мной! Не делай этого!

Под фонарем установилась тишина.

Юрий Петрович достал из пакета зеленую тетрадь и вырвал две страницы с переводом – фантазией на тему «Через Вселенную» Джона Леннона и сказал:

– Юля! Я должен это сделать. Это очень важно для всех.

В этот момент за спинами друзей он увидел молчаливую старушку с кадылем.

– Мы еще встретимся в последний раз на Луне, – тихо проговорил Юрий Петрович, целуя Юлькину почему-то соленую щеку, и положил смятые листки на решетку мангала.

Старушка одобрительно кивнула. Смятая бумага сразу принялась гореть, и тогда Лукьянов высыпал из пакета свои состриженные накануне волосы. Огонь пропал, пополз желтый, удушливый, шерстяной дым, но уже через секунду полыхнуло пламя. Юрий Петрович осторожно зачерпнул пригоршню оранжевого огня, который в тот же миг превратился в розовый туман.

– Видишь, они меня стали слушаться, – показал он Юлии светящиеся звездочки и дунул на свою ладонь. Розовый туман попал на лицо Юлии Сергеевне, и она пропала, а на ладони Юрия Петровича остались несколько ярких звездочек.

– Парус!

Синица влетела из темноты и устроилась на плече Юрия Петровича.

– Парус! Их ровно семь! Не обманули – ровно семь секунд. Видишь, Майор? Так выглядит время в Лабиринте. И мне семи секунд вполне достаточно, чтобы исполнить последнюю волю.