Романовская Ольга - Песочные часы

Песочные часы

Романовская Ольга

calibre (2012)

Теги: sf_fantasy

Романовская Ольга. Роман «Песочные часы».

Аннотация:

Всего один день делит всё на до и после. До - школа, грядущая свадьба, мирная жизнь, после - рабство, статус вещи, игрушка в руках хозяина. Только кто из вас двоих свободнее? И остались ли в стране победителей люди, а не только продукты общества с исковерканными понятиями, чувствами и душой?

Авторское предисловие:

Данный текст – фрагмент ненаписанного женского дневника, со всеми его достоинствами и недостатками. Меня часто спрашивают о смысле названия, поэтому выношу объяснение в начало книги. Статья «Словаря символов» сообщает нам следующее:

«Песочные часы символизируют время, преходящесть, быстрый бег времени, истекшее время, смерть. Два отделения песочных часов олицетворяют циклическую смену жизни и смерти, Небеса и Землю. Сыплющийся вниз песок означает притяжение низшей природы. Являются символом инверсии».

Ключевое слово – инверсия, хотя всё остальное тоже не случайно – целая россыпь семантических подтекстов, прямо или косвенно задействованных в сюжете.

Что такое «инверсия»? Инверсия(лат. inversio — переворачивание; перестановка) — в психологии, процесс и результат нарушения нормального порядка и последовательности элементов, их перестановка, переворачивание или замена вплоть до противоположных.

Лишившись возможности выбора, человек перестает быть человеком.

Э. Берджесс. «Заводной апельсин»

В этот кокон из стёкол и рам

Не проходит тьма или свет.

Может, будет бабочка там,

Может быть, может, нет.

Может, вырастут новые крылья,

Красота, доброта,

И расправить их будут силы.

Может, нет, может, да

Гр. Флёр. «Кокон»

Он сел на кровать и похлопал рукой по простыне.

Я покорно подошла, разделась и легла, как делала много раз до этого.

О чём я думала? О разном. Сейчас, к примеру, ни о чём: устала, намаялась с уборкой. В библиотеке столько книг, нужно каждую аккуратно вытрясти, вытереть от пыли, обработать специальным составом, а потом убрать на место.

Хозяин любил меня нежно, мне вообще повезло с ним. У других рабынь были синяки, они с содроганием вспоминали о ночах, больше всего боясь этого времени суток. Вернее, даже не его, а того, что оно несло: боль, унижение, стыд, кровь. Да, бывало, что после развлечений какого-нибудь хозяина в дом вызывали врача.

Мой никогда меня не насиловал, не предавался любви с животной страстью. Он умел чувствовать и, видя, что я совсем не хочу его, мог и вовсе оставить спать в одиночестве.

Не сказала бы, чтобы мне было приятно – всё-таки я не любила его, хотя и уважала, и ценила его заботу. Привыкнуть – привыкла. Насколько могла. И смирилась. Говорят, что собака тоже привыкает… Что поделаешь, если выхода нет, а хозяин хороший. Но всё равно хозяин.

Для мужчины, наверное, оскорбление, когда женщина под ним дремлет, но я так устала… Да и хозяин сразу воспротивился моим давним попыткам изображать неземное блаженство: я тогда боялась, что если не буду притворяться, меня высекут, - «Мне твоя ложь не нужна. Хочу быть уверенным, что ты всегда будешь со мной честна». И я была, за эти три года я ни разу не солгала ему. Откровенно не солгала, полуправда ведь не ложь?

Да, провинности были, да, он меня наказывал, но наказание за неправду в стократ превосходило те, что выпали на мою долю. Я видела, что стало с одной чужой молоденькой торхой, которая, пытаясь скрыть оплошность, запуталась в паутине лжи: мухи покрывали её, иссеченную кручёной, с шипами плетью. Она провисела так до заката, а потом её увезли. Куда, лучше не думать.

Странно, но в этот раз было неплохо. Наверное, спальня пропиталась частичками кристаллов озиза, благотворным образом сказывавшимся на мужском и женском влечении. Я осторожно скосила глаза: так и есть, два светящихся кристалла и курительница, источающая едва уловимый терпкий аромат.

Интересно, а много ли хозяев так же заботятся о своих торхах?

В том, что озиз предназначался мне, не сомневалась: хозяину этого не нужно, что он с успехом доказывал. Он не женат, так что тратит весь запас сил на меня и любовницу из норнов. Мы с ней такие разные, как ему могут нравиться обе? А я ведь ему нравилась, и он хотел, чтобы мне было хорошо.

Закончив, хозяин не отослал меня, а притянул к себе. Я привычно сжалась в комочек, уткнувшись головой ему в бок. Такое случалось не часто, обычно я ночевала у себя, а не в хозяйской спальне, но сейчас зима, а в моей комнатушке без окон так холодно… Всё-таки повезло мне: засыпать в постели благородного норна, будто равная, ощущая теплую тяжесть его руки. В такие минуты я проникалась к нему особым чувством, на время забывая, кто я и как сюда попала.