Константин Утолин - Проект Третий Рим

Надо признать, подполковник имел зоркий глаз, и оценка, данная им, была справедлива. И поскольку внешнее в данном случае имело гармонию с внутренним, это порождало ту зрелую уверенность, которая чувствовалась во всем облике Одинова: в выражении его лица, осанке, в движениях и даже в голосе.

— Вас уже ждут, — промолвил дежурный офицер с уважительной интонацией: подобной чести удостаивался далеко не каждый посетитель.

Слегка кивнув, Дмитрий вошел в генеральский кабинет.

Отрапортовал, как положено, о своем прибытии, с трудом скрывая удивление. Напротив генерала, в гостевом углу кабинета, в самой непринужденной позе сидел на диванчике Сергей Алексеевич Одинов, родной батюшка майора. Мало того, начальник ГРУ и Одинов- старший мирно беседовали с рюмками в руках, а на столике перед ними стояла четырехгранная бутылка с неизвестной Дмитрию маркой на лейбле. Подойдя ближе, он прочитал название: «Медовуха особая».

И начальник ГРУ, и отец пребывали в отличном расположении духа, как давние друзья, встречающиеся не так уж и редко. Но дело в том, что отец, как полагал Дмитрий, был сугубо штатским человеком, руководил финансово- инвестиционной компанией «Русич» и о подобных своих связях среди высших чинов Генерального штаба никогда не вел и речи.

— Подсаживайся к нам, Дмитрий, — предложил генерал совсем не по- уставному, с мягкостью в интонации и с располагающей мимикой. Канцелярский стол для него, наверное, подбирали специально, учитывая внушительный рост. А золотая звезда Героя России на отутюженном кителе показывала, что начальник «аквариума» был далеко не «паркетным» генералом.

— Мы тут с твоим батькой поразмыслили и решили: дальнейшую службу ты будешь проходить в отряде «Лидер» — это по линии МЧС России. Перевод твой с Шойгу уже согласован. В общем, пора тебе приобщаться к нашему делу.

На слове «наше» генерал сделал заметный нажим, выделяя его как ключевое.

— Верно, сынок. Действительно, пора, — подтвердил Сергей Алексеевич, приглаживая рукой свои платиновые, как и у сына, волосы — еще без единой ниточки седины.

Его моложавое лицо, оттененное интеллигентской бородкой, светилось как- то особенно, словно у человека, живущего великой идеей, или у пророка. И эта метаморфоза поразила Дмитрия. Не только потому, что он привык видеть отца совсем другим: несколько холодным, замкнутым в своем собственном мире, куда другим входить воспрещалось. Но и потому, что именно такое выражение лица порой бывало у деда, когда он давал Дмитрию очередной урок боевого мастерства.

Москва, квартира Одинова- старшего.

Спустя два часа Одиновы уже находились неподалеку от Фрунзенской набережной, в недавно построенном элитном доме, где Сергей Алексеевич приобрел квартиру. Не без гордости он принялся показывать свое новое жилище сыну. Апартаменты были под стать царским. Кубатура — хоть в футбол гоняй. Правда, дизайн не тот: повсюду утонченность и роскошь, навеянная лирикой чувств.

— Вот уж не думал, что тебя потянет во времена Екатерины, — Дмитрий с недоумением покачал головой, рассматривая дорогостоящие детали интерьера: колонны в виде могучих атлантов, изящную лепнину на потолках, мозаичное украшение пола, шелковые гобелены.

Потрогал рукой диванчик на гнутых ножках, имитирующих звериные лапы, словно проверяя это хрупкое с виду изделие на прочность.

— Положение обязывает, сын. А этот дом престижен еще и тем, что весь он, начиная от выбора места под него, был задуман и построен по рекомендациям древнего учения. Китайцы называли его фэн- шуй, славяне, разумеется, иначе. Но это учение довольно точно определяло особые энергетические зоны, губительно или, наоборот, положительно влияющие на психику и здоровье человека, стимулирующие или подавляющие его умственные способности. Одним словом, эти зоны могут преумножать или высасывать внутренний потенциал человека. Впрочем, кому я объясняю?! — спохватился он. — Тебе и без меня все это известно! — И засмеялся с оттенком неловкости: — Привык, понимаешь ли, своим гостям доступно растолковывать. Ну, да ладно. Я хочу, чтобы ты осмотрел следующий этаж.

Они поднялись по лестнице с фигурными перилами и опорами в виде пухлых амуров на площадку пентхауза. Повеяло свежим воздухом, в котором явственно ощущались запахи каких- то пряных растений.

— Здесь у меня небольшая оранжерея, — пояснил отец, — но самое главное. — он замолчал, торжественным жестом руки показывая на свое сокровище.