Татьяна Мудрая - Меч и его палач

– Хельмут, – спросил меня Грегор, – если Рабиа и так тяжела, то что она имела в виду делать с мужем… гм… засучив рукава?

– Куличи из песочка лепить, вестимо, – отбрехнулся я. – Ох, монашек, знаний у тебя многовато для девственника, а юмора – ни на грош.

При всем при том я неотвязно думал: что там было с повенчанной парой и где они сейчас, в самом деле? Если я прав… то как выманить моего стального друга из добровольной могилы? Показать ему повинную голову в качестве приманки – как дурная повитуха кладет для не желающего рожаться младенца кусок сахара на пороге в отверстую материнскую щель?

Голая степь тем временем кончилась. Вдоль сузившейся дороги потянулись огромные ухоженные сады – цветущие ветви смыкались над нашими головами, будто второй небесный свод, так что за розоватой белизной почти не было видно исконной синевы. Запах жирной земли мешался с тонким ароматом лепестков, что падали на наши плечи и на крупы наших коней. Я спросил у Сейфуллы, кому это принадлежит и кто здесь работает.

– Владыка скондский держит эти угодья для всех, кто захочет войти, – сказал Туфейлиус. – Видишь внутри дорожки из плоских каменных плит? Это чтобы не наступали слишком близко к стволам. Пока нет плодов, за вход берут сущую малость. Иногда просто ставят у всех троп ящики с прорезью наверху. А вот когда созреет урожай и вместо копилок у высоких стволов будут стоять корзины с фруктами, а к низким деревцам приставят лестницы, тогда уже будут дежурить стражники и брать не за вход, а за выход – по внутреннему весу. Не очень много. В руках уносить не полагается, а то не достанется другим.

– А если немного подождать, пока не протрясешься от съеденного? – улыбнулся я, представив здешних щеголеватых стражников рядом с огромными чашами весов.

– Навоз тоже имеет свою цену, – с важностью ответил наш врач.

– Ты не сказал, есть ли у вас подневольные люди, – напомнил я. – На одном восторге и входных медяках такое не поднимешь.

– Есть такие – невольные, – проговорил он. – Раньше, когда на нас часто шли войной – из пленных. Отрабатывали потраву, знаешь ли. Позже, когда их отпускали на волю и на родину, кое-кто оставался, и даже при саде. Но сейчас тут больше всего преступников с пожизненным сроком. У нас, понимаешь, не только пыток при допросе, но и смертных приговоров почти что нет.

– Ну, попал я в увеселительную поездку. К ангелочкам.

– Приговоров нет, но «вечники» имеют право ходатайствовать о смерти.

– Те, кто здесь? Я имею в виду, не с каких-нибудь работ на шахтах, рудниках, соляных копях и прочее?

– Там их нет – работа краткосрочная и дорого ценимая.

– Тогда я тебя не понял.

– Заточение в земном раю ничуть не лучше того, что в земном аду.

– А отсюда разве не убегают? Никогда?

– Некуда. Их и без клейма узнают сразу.

Я не понял его.

– Вот как ты, Хельмут, отличишь мужа от жены или взрослого от ребенка? Так же мы умеем разобраться в норове любого человека. Привык он к воле или нет. Есть у него внутри пятно или стерлось.

– И вы не боитесь тех, кто приходит к вам с пятном?

– Не в том дело. Есть много разных поводов для страха. Черная душа может убить, и многих, но завязнет в напрасных смертях, как нож в глыбе ваты.

Фатализм. Недеяние. Я вспомнил два этих модных словца, но не произнес вслух. Кто я, чтобы учить Туфейлиуса, который своей покорностью судьбе выручил Армана, спас Йоханну от костра и наставил Грегора на путь истинный?

Так, то любовно препираясь, то болтая о сущих пустяках, то напевая простенькие песенки под треньканье ребека, доехали мы до позднего вечера и решили не искать постоялого двора, или ишак-сарая, по-местному. Стражи рая легко разрешили нам расположиться меж деревьев – с условием, что мы не будем забивать гвозди в стволы, колья – близ корней, а костры жечь где-нибудь помимо специальной площадки, сложенной из особенно толстых плит. Тут был и открытый ларь для мусора, который до половины наполнился объедками и тряпками после нашего ужина, мытья и постирушки.

Мы поставили животных в тесный круг, Монаха, женщин и детей на всякий случай уложили внутри, сами легли под деревом на мягкой земле – мечи и шпаги вместо изголовья.

– Эти… пожизненные по ночам где ходят? – спросил со своего места Грегор.

– Заперты в бараках на той стороне, – ответил Сейфулла.

– А что, тут одни сады кругом? – сонно пробормотал Арман. – Прямо как тарелка.

– На третий день пути, Бог даст, увидим горы, – пообещал лекарь. – Они по всей границе сплошь тянутся.