Яна Завацкая: Мы будем жить

Собственно говоря, это ее, Лорин, сестра. Хотя и трудно в это поверить.

Девочка, беленькая и голубоглазая, подбежала к Лорин.

— Пливет, — сказала она, — ты лаботаешь?

— Угу, — Лорин улыбнулась, потому что невозможно было не улыбнуться, глядя на дочь Клауса и Алисы, крошечную, в голубом иси, с тонюсенькими ручонками, но очень деловым взглядом.

Девочка потрогала ручкой выпирающий живот Лорин.

— Там живет маленький бэби? — спросила она cерьезно. Ей это объяснили еще вчера.

— Да, — сказала Лорин, — его зовут Инка.

— Бэби совсем один, — пожалела Келла, — бэби скучно.

— Вовсе нет, — возразила Лорин, — он слышит все, что мы тут говорим. Ты можешь сама с ним поговорить! Скажи ему — привет!

Девочка приблизила лицо к животу Лорин.

— Пливет! Инка, пливет! — она озадаченно посмотрела на Лорин и шепотом добавила, — я не знаю, что еще говолить!

Живот заметно дернулся. Лорин улыбнулась и погладила пузо. Ребенок снова ткнул, будто целенаправленно, прямо ей в ладонь.

— Ну-ка, Келла! — Алиса появилась в дверях, — оставь-ка Лорин в покое! Ей нужно заниматься!

— Тайка, бэби скучно!

— Бэби спит, Келла, — сказала Алиса, беря младшую дочку за руку и улыбаясь старшей, — такие маленькие бэби почти все время спят.

Она нагнулась и поцеловала Лорин в щеку.

— Моя деточка, — нежно произнесла она. У Лорин вдруг защипало глаза. Она отвернулась.

— Ну и как там мой внучок? — Алиса погладила живот Лорин, — не безобразничает?

— Да нет, — сдавленным голосом ответила Лорин, — прилично себя ведет.

— Вот видишь, — Алиса подхватила Келлу на руки, — а ну-ка пойдем. Нам еще с тобой почитать надо. А папа тебе пока платьице почистит, мы вечером на праздник идем, ты помнишь?

Дом Колланы и Тимтайи не вмещал всех желающих, поэтому праздник решено было устроить в недавно отделанной утнаири, в зале встреч. Собственно говоря, на праздник вознамерились прийти чуть ли не все жители Аварика. Многие собрались заранее, в малом зале для совещаний, где столы были отодвинуты к стенам, и на столах организован небольшой фуршет — яблоки и вишня по сезону, кусочки питательной плитки, кувшины с фаноа. Город до сих пор испытывал проблемы с продовольствием, хотя оранжереи работали почти на полную мощь. Слишком много продуктов приходилось браковать из-за некондиционного уровня радиации.

Из соседнего зала раздавался радостный визг и писк — там профессионалы-педагоги по очереди развлекали детей. Время от времени, впрочем, кто-нибудь из ребятишек вбегал в зал и путался под ногами у взрослых.

Что касается Келлы, она сидела на руках у отца, грызла пищевую плитку и занималась изучением медицинского полевого сканера, который ей только что дал приятель Клауса, Нико, сидящий тут же, рядом с Каяри и Лорин.

Взрослые негромко беседовали.

— Я прямо с дежурства, — сказал Нико, — мы теперь два раза в неделю в больнице работаем, по двенадцать часов. Ну это по-божески…

— А так чем занимаешься? — поинтересовался Каяри. Его крепкая рука лежала на плечах Лорин, та уютно, словно кошечка, замерла в объятиях любимого. Живот Лорин был прикрыт свисающей белой иси.

— Чем и собирался — изучением генетических различий урку и амару. Я по сути переквалифицировался в молекулярного биолога. Между прочим, толком эти различия так и не изучены. Вы взялись перекраивать мир, даже не выяснив толком, есть ли на самом деле разница между нашими видами — и какая!

— Ну во-первых, — заметил Клаус, — мир мы не перекраивали. Этим занимались они сами. Причем совершенно без нашей помощи. Мы только сделали все возможное, чтобы при этом уцелеть.

— Во-вторых, — перебила Лорин, — разница есть, и она очевидна. Чисто эмпирически. Это просто видно. До появления генетики люди прекрасно понимали разницу между волком и собакой — даже при том, что эти виды свободно скрещиваются.

Нико скептически скривился.

— Ну-у, мои дорогие, не так все просто. Я клятву хальтаяты, знаете ли, не давал, и мне до сих пор не очевидно то, что так очевидно вам всем. Почему надо делить людей, одних пускать к себе, других нет, одних учить и считать за своих, а других вышвыривать в эти ужасные марки…

— Ужасными их, кстати, делают сами урку, — заметил Клаус, — но впрочем, они не такие ужасные, это ты сгущаешь краски.

— Уволь! Я там бывал и в курсе. К нам в больницу регулярно привозят людей из окрестных деревень — там то поножовщина, то стрельба, то женщину изнасилуют.

Каяри посмотрел на него внимательно.