Сергей Трищенко - Реставраторы миров (сборник)

Берт никак не мог решить для себя, что лучше: быть одинаковым со всеми, или отличаться? Поначалу он немного путался в определении профессии и статуса встречающихся ему людей, но со временем привык и научился различать: ага, это кузнец: у него на рукаве нашивка в виде скрещённых молота и клещей; а это портной – у него иголка и ножницы.

Запоминать приходилось многое. Но Берту хотелось узнать больше. И он всё свободное время ходил по городу.

Но когда часы на главной городской башне показывали «27», Берт торопился домой. Ему нравилось перед сном посидеть у очага и посмотреть на пляску огня.

Дядя Дейв обычно сидел молча, тетя Сэлли расспрашивала Берта, что он успел увидеть в городе, что ему понравилось. Берт отвечал, но почти ничего не спрашивал: ему нравилось додумываться до всего самому. Тем более что жизнь в городе оказалась не такой уж и сложной: каждый занимался своим делом, и, в общем, ничего непонятного не происходило. Разве что о «святом деле», о котором упомянул монах, Берту хотелось узнать побольше, но спрашивать дядю Дейва он опасался, помня его прежнюю реакцию. С ребятами на улице тоже не удавалось поговорить: все обучались семейному мастерству или помогали по хозяйству, и времени на пустые игры и разговоры не оставалось.

Берту почему-то казалось, что за словами о «святом деле» скрывалась какая-то тайна, но полагал, что рано или поздно она раскроется. К тому же ему пока хватало новостей и без того.

– Если бы огонь мог освещать! – вырвалось у Берта, когда он смотрел на пляшущие в очаге чёрные языки пламени.

– А зачем это нужно? – пожала плечами тётя Сэлли. – Огонь даёт тепло, этого достаточно.

– Но тогда он мог бы разгонять мрак во Времена Тьмы!

– Ну, это ведь случается так редко: один раз в несколько лет.

– И… – Берт задумался. – И тогда во мраке мы не обжигались бы! Сразу было бы видно: горит огонь или нет!

– Но огонь ведь чувствуется по теплу, – повторила тётя Сэлли. – Он не нужен ни для чего другого, кроме как чтобы приготовить пищу. И для тепла в холодные дни.

Порой в гости к дяде заходили соседи, чаще других – Кубир, стекольных дел мастер.

– Вот кто даёт свет в наши жилища! – громко приветствовал его дядя.

– Оставь, Дейв, – устало отвечал Кубир. – Свет дают солнца, а я им не препятствую, помогаю понемножку.

Берту нравилось слушать, о чём разговаривают дядины гости, можно узнать много нового. Иногда разговоры заходили о далёких местах, о заморских странах, о чудесных вещах, встречающихся отважным путешественникам…

Нравились ему рассказы и о Временах Тьмы. На свету рассказы о Тёмных Созданиях вызывали ощущения замирания под ложечкой. Но, оглядевшись вокруг, всегда можно прогнать представляемую жуть.

Гости, да и сам дядя, пережили уже по пятнадцать-двадцать циклов. И, чем ближе подходило очередное Время Тьмы, тем чаще тема мелькала в разговорах.

Ко Времени Тьмы гости относились по-разному.

– А я, как наступает Время Тьмы, ложусь спать и просыпаюсь только когда оно заканчивается! – похвастался Хоран, булочник.

– Счастливчик! – позавидовал ему Кубир.

– А не боишься однажды вообще не проснуться? – съязвил Дейв.

– Или проснёшься – а головы-то нет! – Кубир хотел несколько сгладить неловкость предыдущего замечания.

– Сам не знаю, братцы, что со мной! – улыбнулся Хоран. Он ничуть не обиделся. – Едва наступает полная тьма, меня невероятная сонливость охватывает. Глаза сами слипаются.

– Во-во. Некоторые животные тоже спят всю Тьму, – подтвердил Кубир.

– У нас в деревне и кролики и куры спали всё Время Тьмы, – вмешался Берт.

– Во! Малец верно говорит! Как бы и нам приспособиться?

Берту не понравилось слово «малец», но похвала показалась приятной.

– Да что там приспосабливаться! Была бы кровать помягче, да перина потеплее.

– Если бы циклы были почаще, да порегулярней, мы бы приспособились. Как кролики или куры.

– Ну, ты и скажешь: почаще! Во время предыдущего я еле жив остался! А что будет в следующий?

– Напейся да усни, – посоветовал Хоран.

– А проснёшься ли? – покачал головой Дейв.

У Берта начали появляться постоянные друзья, с которыми он проводил больше времени. Одним был Палюс, а вторым – Пинц, помощник аптекаря.

С Пинцем Берт познакомился так: без привычки он растёр ногу новыми башмаками и пошёл в аптеку за мазью. А пока шёл босиком, сбил палец, оступившись на кромке тротуара. Так что в аптеку он ввалился, прихрамывая на обе ноги.