Андрей Геласимов - Холод

Он снова застонал и повернул голову. Сломанная ключица не позволила ему увидеть всего Тёму – только странно подогнутое колено и лежавшую на нем без движения правую руку. Все остальное пряталось от Фили там, где была боль.

Замерев на секунду, а потом все же двинувшись навстречу огненному всполоху, он потянулся к юноше, вскрикнул от яростной боли, пробившей ему правое плечо, и схватил Тёму за руку. Тот не шевельнулся. Рука его осталась безжизненной.

Скрипя зубами, постанывая и прерывисто дыша, Филя целую минуту возился с ремнем безопасности, пока наконец его не расстегнул. Это позволило ему дотянуться до ключа в замке зажигания. Он понимал, что двигатель надо немедленно запустить. Иначе температура в салоне скоро станет такой же, как и снаружи. Необходимо было сохранить в машине тепло.

Тёма все еще не приходил в себя, но был жив. Филя видел, что он дышит. С губ юноши срывался едва заметный пар. Судя по этому пару, Филя пробыл без сознания дольше, чем ему показалось. В машине становилось прохладно. Надо было спешить.

Повертев ключ и ничего не добившись, он вспомнил про телефон Тёмы. Пару часов назад тот работал, значит, можно было вызвать кого-нибудь на помощь. Однако в карманах у юноши телефона не оказалось. Филя напрягся и заглянул за сиденье, рассчитывая на то, что Тёма мог уронить мобильник, пока находился сзади, но и там ничего не было.

Он посидел неподвижно, пытаясь сосредоточиться и понять, куда могла деться трубка, а потом, как при свете яркой вспышки, увидел Тёмину куртку, упавшую с его головы на тротуар, когда он вытаскивал парня из машины во дворе Ларисы Игнатьевны. Телефон, скорее всего, остался именно в ней – в этой глупой, никчемной куртке. Не подняв ее там, Филя обрек их обоих на самую печальную участь.

«Узнаешь теперь, что было с теми… – шевельнулось у него в сердце. – Что они чувствовали… Те, кто…»

По какой-то причине он даже про себя никак не мог назвать замерзших в машине людей и поэтому застрял на безликом «те», словно все еще прятался от них, пытаясь укрыться за то, что он их не знал, а раз так, то и людьми они были только в очень общем, абстрактном смысле.

«Примерно, как ты сейчас, – мелькнуло у него в голове. – Абстрактный, никому не нужный чувак, который скоро замерзнет в абстрактной машине».

Мысль о неминуемой смерти вернула ему силы. Филя встрепенулся и левой рукой начал застегивать свою куртку. Надо было идти к трассе. Там ездили люди. Кто-нибудь остановится, и он приведет их сюда.

«Узнаешь теперь…» – снова прозвучало у него в голове, но он отогнал это .

Молния на куртке ему никак не давалась, нужна была помощь правой руки, поэтому в конце концов он выпрыгнул на снег, так и не застегнувшись. Холод стальными клещами стиснул ему грудную клетку. Филя, как мог, запахнул куртку и, прижимая болтающиеся полы левой рукой, двинулся в сторону трассы.

Туман к этому времени из густого и темного киселя, каким он был утром, превратился в полупрозрачный рисовый отвар, и Филя мог уже разглядеть сквозь него кое-какие окрестности. За спиной у него оставалась длинная линия невысоких, покрытых жидкой растительностью холмов. Прямо по курсу маячили опоры ЛЭП, в которые Тёме посчастливилось не врезаться, когда они соскочили с трассы. Впрочем, если бы внедорожник ударился в одну из этих опор, Филе сейчас до дороги было бы гораздо ближе. Лишняя сотня метров играла большую роль.

Неловко развернувшись всем телом и посмотрев на брошенный автомобиль, чтобы запомнить его местоположение, он постарался прибавить шаг, но боль от этого стала донимать его сильнее. Через десяток метров он сдался и остаток пути брел как сомнамбула, стараясь не тревожить правую руку. К невероятному холоду в этом безбрежном поле добавилась легкая поземка, выжигавшая и без того обмороженное лицо. Чтобы хоть как-то спрятать его от этого ледяного напалма, Филя шел, сильно опустив голову и прищуривая глаза, а потому не сразу понял, что идет уже по трассе.

Слева от него начал стремительно нарастать звук приближающегося автомобиля. Он поднял голову, и в следующее мгновение за спиной у него с грохотом пролетел огромный армейский грузовик. На Филю обрушился рев сигнала и такой силы обжигающая воздушная волна, что он едва устоял. Если бы не эта машина, он бы наверняка ушел дальше.

Остановившись посреди трассы, он поднял левую руку и слабо помахал ею в надежде на то, что водитель грузовика еще смотрит на него в зеркало. Но тот, видимо, не смотрел. Куртка на Филе распахнулась, и холод, как опытный боец, который терпеливо ждет ошибки противника, пронзил его насквозь одним ударом своих отточенных серебряных когтей.