Андрей Геласимов - Холод

– Как ты меня достал! – рявкнул Филя, стягивая его вниз.

Тёма уцепился за перильца, как будто его тащили в бездонный омут, замычал, задергался, и вся хлипкая конструкция накренилась, грозя рухнуть на стоявшего под ней Филю.

– Ты кто?! Космонавт? – невпопад говорил Филя. – В открытый космос, блин, захотел?! Я тебе покажу космос! Иди сюда… Я кому говорю… Отцепил руки!

Пока он волок изо всех сил отбивавшегося Тёму к машине, тот успел два раза его укусить. Первый укус пришелся в толстый рукав пуховика на плече, и все, что Филя заметил, было лишь легким шуршанием Тёминых зубов по толстой прорезиненной ткани. Однако во второй раз юноша отчаянно изогнулся у Фили в руках и смог дотянуться до его лица. Укус пришелся в правую щеку.

Филя взвыл от неожиданной боли и стукнул Тёму головой о капот. От удара тот на мгновение перестал извиваться. Забросив его на заднее сиденье, Филя побежал за оставленными на снегу вещами, а когда вернулся, Тёма уже сидел вертикально, подвывая и сотрясаясь всем телом, как будто был подключен к высоковольтной линии электропередачи.

– На! – заорал Филя, швыряя в него курткой и шапкой, а затем с грохотом захлопнул дверь.

В машине он повернул к себе зеркальце. След от укуса отчетливо просматривался на обмороженной правой щеке.

– Дебил!

Филя посмотрел в зеркало на Тёму, который так и сидел истуканом с курткой на голове.

– Я тебе сейчас устрою…

Выпрыгнув из машины, он снова распахнул заднюю дверцу и рывком вытащил Тёму наружу. Тот уже не сопротивлялся. Куртка упала на снег, но Филя не обратил на нее внимания.

– Веди! – заорал он, заталкивая Тёму за руль. – Ты поведешь!

– Я н-н-не м-м-могу… – промычал тот.

– Можешь, урод! Вези нас! Людям помощь нужна!

Филя хлопнул дверцей, на секунду остановился у бампера, поймал Тёмин безумный взгляд через лобовое стекло, показал ему кулак, обогнул внедорожник и ввалился на пассажирское сиденье.

– Трогай, дебил!

Машина тяжело захрустела примерзшими к снегу колесами и покатилась прочь из двора. Куртка так и осталась лежать на проезжей части.

Ни в первом, ни во втором банке, в который они заехали, денег снять Филе не удалось. Банкоматы в обоих учреждениях не работали, а стойки операторов осаждали такие жуткие толпы, что даже втиснуться в помещение удавалось ему с большим трудом. Третий банк вообще был закрыт, однако собравшийся рядом народ сообщил, что вот-вот обещают начать работу. Беспокойно переминавшуюся и подпрыгивающую на месте толпу накрывало гигантское облако выдыхаемого всеми этими людьми совместного пара, и Филя почему-то решил, что в этом облаке будет теплей. Ждать в машине было нельзя. Таких из очереди немедленно изгоняли.

Оглянувшись на внедорожник и удостоверившись, что Тёма смирно сидит за рулем, Филя нырнул в гудящее от разговоров облако, где тут же наткнулся на пронзительный, вытянутый в хрустальную струну голос.

– Не надо так со мной разговаривать! – убеждала кого-то девушка в грязно-сером пуховике и в песцовой шапке. – Вообще не смей говорить со мной. Ты ничего не понимаешь. У меня мама умерла. Ее нет. А я – Алена Фролова! Я есть! Есть! Тебе ясно?!

Она продолжала настаивать на том, что она существует, упрямо повторяя свое имя, а Филя проталкивался все дальше, пока его не остановил чей-то крик:

– Эй, люди, вы офигели! Парень раздетый совсем! Отправьте его в машину!

Филя вытянул шею, повертел головой, однако из-за спин и лохматых шапок разглядеть ничего не сумел, поэтому в итоге крутнулся на месте и двинул в обратную сторону.

– По второму кругу в очередь не вставать! – толкнул его кто-то в плечо, но он не остановился.

– Я не занимал, – бормотал он себе под нос перехваченным от мороза голосом. – Не занимал…

Тёма неподвижно сидел за рулем, хмуро глядя на клубившуюся паром толпу.

– Выходил из машины? – просипел Филя, судорожно захлопнув дверцу.

Вместо ответа юноша указал рукой на людей.

– Для чего им сейчас деньги?

Филя протянул подрагивающие ладони к животворным шторкам автомобильной печки и пожал плечами.

– Улететь, наверно, хотят… Билеты очень дорогие.

– Бараны…

Когда Филя сообщил, что они возвращаются за город к Данилову, Тёма вдруг заартачился. Он хотел остаться в городской квартире. Придумал это себе, очевидно, пока сидел в теплой машине и глазел на толпу. Ни Риту, ни родителей, ни тем более самого Данилова, по его словам, видеть он больше не мог.

– Я лучше один там насмерть замерзну… Мне уже все равно…