Владимир Моисеев - Проблемы с головой

Оказалось, что Петя любит старинные рок-н-роллы. Шабанов обрадовался и похвастался своей коллекцией. У него были записи Чака Берри, Карла Перкинса, «Битлз», Элвиса и многие-многие другие. Петя был восхищен.

— Так ты заходи вечером, я тебе скачаю пару гигов!

Петя кивнул и, действительно, в восемь вечера пришел. Но вот незадача, Шабанова срочно вызвали на службу.

— Располагайся, послушай записи, выбери, что нужно, а я через часок вернусь. Не будешь скучать?

— Нет, мне есть чем заняться.

— Не сомневаюсь, — сказал Шабанов, — посиди один, послушай музыку, это дело полезное.

С тем и ушел. Когда через час он вернулся, то увидел, что Петя валяется на полу без сознания, а на губах у него застыла белая пена. Наркотики? Шабанов вызвал скорую помощь. Петю с трудом откачали.

— Наркотики? — спросил Шабанов у врача.

— Можно сказать и так. Парнишка читал книгу. У вас, вон, какая библиотека, книг тридцать, наверное.

— Какую книгу?

— «За миллиард лет до конца света». Пострадавший успел прочитать пять страниц.

— И что?

— Школьникам читать вредно. Они должны смотреть видеозарисовки и слушать аудиокниги.

Шабанов удивился, правда, он давно не интересовался состоянием дел в народном образовании. Лично он мог читать сколько угодно. Хоть двадцать пять страниц в день. Потом Уилов объяснил, что молодым ребятам делают в школе специальную прививку против чтения. Бумажные книги признаны вредными для здоровья потребителей знаний: ужасная бумажная пыль, плохая контрастность, неудобный размер шрифта, возможность неправильного понимания. Вот и было принято на законодательном уровне решение оградить детей.

— Его вылечат?

— Конечно. Через две недели будет совершенно здоров. Современные методики гарантируют возврат в норму.

Про празднование дня астрономии Шабанов вспомнил только через две недели, когда получил по электронной почте сообщение от своего хорошего знакомого Жекова, кстати, одного из участников застолья. Собственно, это было не сообщение, а официальное приглашение принять участие в заседании Комитета регулирования будущего. Зачем он понадобился Комитету, не разъяснялось.

Шабанов искренне удивился: а я-то здесь причем? Его работа никак не была связана с футурологией, он был специалистом по симулированию космических полетов. Служил литератором. Придумывал увлекательные сюжеты про исследование космоса для любителей путешествий. Но почти сразу же вспомнил, что действительно вещал за столом, размахивая рюмкой, что-то такое о взаимосвязи прошлого и будущего. Был пьян, с кем не бывает? На этот раз, на трезвый ум, идея показалась ему вполне разумной, само собой разумеющейся, не требующей дополнительных доказательств. Правильно говорят, что у трезвого на уме, у пьяного на языке. Получается, он давно об этом думал. По крайней мере, стал понятен интерес к его скромной персоне со стороны новоявленного Комитета, как там его правильно называть? Конечно, Шабанов абсолютно не верил в то, что кто-то сможет регулировать будущее, но посмотреть на подобные попытки ему было бы интересно. И он согласился.

Жеков назначил встречу в подземном переходе возле Гостиного двора. Пришел вовремя, но Шабанов узнал его не сразу. Одет тот был на удивление непритязательно: грязная куртка, джинсы непонятного цвета, темные очки. Вылитый шпион. Никогда прежде Жеков не позволял себе такой простоты нравов. Это было неприятно, потому что непонятно.

— Я зря согласился на встречу с тобой? — на всякий случай шепотом спросил Шабанов. — Дело у тебя, как я вижу, секретное.

— Здравствуй, Григорий. Нет, ты поступил правильно. А секретность пусть тебя не волнует: не твоего ума это дело, пусть секретностью занимаются профессионалы. Ты нам нужен совсем для другого.

— Для чего?

— Будешь предсказывать будущее за деньги. За большие деньги. За очень большие деньги. За громадные деньги.

— Я про будущее ничего не знаю.

Жеков вызывающе расхохотался.

— Так я тебе и поверил!

— Нет, в самом деле, будущее ведь предсказать нельзя, с этим многие не соглашаются, но об этом знают все.

— Неужели нет даже крошечной возможности получить достоверную информацию о том, что случится через сорок лет?

— Нет.

— А во время нашей последней встречи ты говорил совсем другое.

— Я?

— Мне удалось кое-что записать.

Жеков достал из дипломата три листка бумаги и потряс ими перед носом заинтригованного Шабанова.