Алексей Федорочев - Видящий. Книга 2

— Что за стеклопакеты? — насел на меня Борис на обратном пути,

Пришлось рассказывать и рисовать. Описывая преимущества, почувствовал себя прямо-таки рекламным агентом. Но ведь не врал, действительно удобная вещь.

— А почему раньше не рассказывал?

— Борь, я думал, что все Гавриленкову продал, даже не вспоминал о лицензии.

— Договор с Гавриленковым тоже покажешь, я посмотрю, что ты ему напродавал. Но если это такая классная вещь, не вздумай отцу продавать, сами производство откроем!

— Борь, ну ты же сам видишь, из меня коммерсант, как из говна пуля. Не по этой я части!

— Ты, главное, при отце такого не ляпни! Вмиг все уважение потеряешь, — строго предупредил он, аккуратно собирая исчерканные бумажки.

— Ну, за тупого-то меня не держи! Я, если обратил внимание, вообще в ваши переговоры почти не лез, — возмутился я.

— Вот и продолжай также. Когда помалкиваешь, тебя ни за что от умного не отличить! А для остального у тебя я есть. Ох, и развернемся! Твои идеи, мое исполнение!.. Отца потесним!

— Особо-то рот не разевай! Без поддержки Льва Романовича нас мигом схарчат!

— Нас, одноклассников Сергея Гагарина и Ларисы Морозовой? Друзей Задунайских? Кстати, на рождественский бал у них костюм заготовил?

— Не хочу я к ним идти!

— А придется! Звание друга семьи, думаешь, просто так дают? Меня вот, несмотря на участие, так не назвали!

— Так ты и знаком с ними поменьше.

— Не скажи! Это ты у нас везунчик, принцесс из неприятностей вызволяешь, а вот я только раз сподобился, и то не сам. Хотя, деньги — это тоже неплохо! Особенно такие! — Борис, довольный успехами сегодняшнего дня, во всем видел положительные стороны.

— Разовое явление, считай, джек-пот сорвали. Сомневаюсь, что еще раз на такое нарвемся, — пытаюсь приземлить друга.

— С тобой?!! Да ты ходячий магнит для всего! И что характерно, все на пользу себе оборачиваешь! Что? Скажешь, не так?

— Ага! Блин, ты еще про китаек не знаешь!

— Так-так! Что не так с нашей прекрасной троицей? — Черный, скакавший до этого по каюте, уселся напротив, всем видом демонстрируя интерес.

Пришлось исповедоваться в грехах. Несмотря на возраст, Борис чисто по-житейски гораздо чаще оказывался мудрее меня, так что наша дружба вовсе не была мне в тягость, как я опасался изначально. А его советы неоднократно приходились ко двору, все-таки воспитание много значило для этого мира.

— Дети… Да уж, вляпался так вляпался.

— Думаешь, сам не вижу? — зло отреагировал я на комментарий — это я и без него знал.

— Видишь, не сомневаюсь. Только тебе-то что, у тебя детей сколько угодно может быть, это у меня с этим проблемы! — был у Черного пунктик насчет детей, видимо мозги хорошо в детстве промыли, потому что остальные сверстники вообще-то этим пока не заморачивались.

— Предлагаешь, уподобиться отцу, засунуть голову в жопу и строгать их пачками, авось, кто-нибудь да выживет? Ты меня за кого принимаешь?

— Вот где ты выражений этих нахватался, а? Как-будто в припортовом борделе воспитывался? — морщится Черный в ответ на мои перлы.

— То есть по сути ты согласен, тебя только форма подачи материала не устаивает? — продолжаю кипятиться я.

— Ничего меня не устраивает, не передергивай! Только прошу, не пори горячку, тут с холодной головой требуется подумать!

— Вообще-то, и не собирался, — немного успокаиваюсь я, — Удержать я их не смогу, помочь особо тоже. Буду пока учить китайский. До разбирательства еще четыре года, есть время подумать.

— Вот это правильно! И, знаешь что… поговори-ка ты с Ваном и Ли. Неспроста они к тебе в солдаты набивались. Ты, возможно, не видишь, а мне со стороны заметнее — не вместе они.

— Хм… Не обращал внимания. Но где-то ты прав, в основном Чжоу и У с ними возятся.

— Вот и присмотрись пока. А насчет рождественского маскарада: чтоб костюм был! Мне еще невесту у Задунайских искать, сам же грозился!

— Ладно-ладно, уговорил, не буду их игнорировать! Семейным счастьем друга рисковать не посмею!

Отгремело Рождество, с его торжественной службой, на которую пришлось идти, с вечерними салютами и балом-маскарадом у Задунайских. Приехал и уехал Митька, ставший скрытным и ершистым. И вроде хохмочки травил, но какой-то совсем чужой стал. Про учебу и житье-бытье он рассказывал мало, практически ничего, если шутки отбросить, разве что общеобразовательные предметы вроде математики и литературы описывал. Хотя, из его обмолвок я понял, что литература там тоже весьма специфическая преподается. Провел он у мамы всего полдня, заселившись у Милославского, и больше не появлялся. Мне он объяснил все очень просто: