Алексей Федорочев - Видящий. Книга 2

Женщины попадались разные, кто-то повиновался указаниям молча, кто-то пытался поговорить, парочка давила на жалость, выклянчивая повышенную плату. Но Тарас был калачом тертым, на хныканье не велся.

Принцип уловил легко, так что уже через несколько подопытных к удивлению наставника, занимался диагностикой самостоятельно, но пока под его контролем.

— Глашка, иди нахрен! Второй раз ты нам не нужна! — внезапно заорал Сова у меня над ухом, — Все кончились? Буфетчицу позови!

— Ой-ой-ой, подумаешь! — закривлялась в дверях самая первая женщина из очереди, — Буфетчица! Там тебя благородия требуют!

Буфетчицей оказалась мало похожая на обитательниц ночлежки молодая женщина. Еще не до конца опустившаяся, она пока лишь запахом выдавала свою принадлежность к бездомным людям.

— Не вздумай жалеть! — опять предупредил меня студент, ничуть не смущаясь ее присутствия, — Эта особа здесь всем верховодит. Бьюсь об заклад, половина сегодняшних денег у нее осядет.

— Эх, вашсиясь! Не слушайте его! Я тут самая слабая, куда мне! — заприбеднялась вошедшая, — Лифчик снимать?

— Куда, блин, загололяешься! — матюгнулся студент, не обращая внимания на сомнительные прелести местной «паханки», — Легла, кофту задрала, и хватит!

— Не кричи, красавчик! Тебе неинтересно, а ихсиясь, может и оценит! Мои сиськи еще никого равнодушными не оставляли! Он же, смотри, совсем нецелованный, небось!

— Рот закрыла и легла!

— Вот все вы так! А поговорить? А приголубить?

— Буфетчица!!!

— Ладно, ладно! Лежу, молчу! — отработав изученное действие, обнаружил, что обвислая грудь бабенки и вправду кого-то прельстила.

— Поздравления принимаешь? — спросил я у пациентки.

— С чем?

— С беременностью, — на поверхностный взгляд у этой ребенок в отличие от «эталона» развивался вполне нормально.

— С какой, нах…, беременностью? Это что ж творится-то? А ну, давай, проверь нормально! — завопила она, хватая Тараса за руку.

Отодвинув мои ладони, Тарас сам проверил еще раз. Отклик был тот же.

— Ну, что, мать, доигралась? Дотрясла сиськами?

— Ах, он сволочь, кобель! Убью, суку! — с так и задранной кофтой Буфетчица выскочила из каморки, обещая незабываемые кары неведомому отцу. Переглянувшись, мы заржали.

— И деньги не взяла! — студент тряхнул остатками монет, — А ты действительно на лету схватываешь! Впрочем, с такой мощью, как у тебя, это нетрудно. Я на пятом разе уже выдохся бы, если бы только своими силами действовал. Продолжим или нет? Только по второму кругу придется брать.

— Хватит, основу я понял. Не так уж и сильно от аппендицита отличается.

— Да, где-то похоже, — разделив оставшиеся деньги, отдал половину первой беременной, остальное вернул обратно в карман, — Буфетчице потом отдам, — пояснил он для меня.

— Почему так? — спросил я на обратном пути, кивая головой в сторону покинутого сарая.

— А как еще? Ладно ты, тебя видать действительно с детства натаскивали, хоть я поначалу и не верил. А остальные? Наставник в лаборатории на болване пять-шесть раз покажет, да еще за счет твоего собственного источника, а отрабатывать где и когда? Лабораторное время расписано чуть ли не круглые сутки, да и по деньгам так дешевле выходит. Вот, приспособились. А ошибешься… За это и платим. — Тарас заметно помрачнел, — Знаешь, с кем больше всего трудностей? Как раз с теми, кто сильнее. Они обычно ни хрена дозировать не умеют, выдают больше, чем надо… Если к нам поступать собираешься, тренируй контроль, он у тебя хромает, пару раз чуть больше, чем надо выдавал. Для этой диагностики непринципиально, а вот для других… Эх, вот бы мне такую мощь!

Мне мириться с наличием жизненной несправедливости было гораздо проще, потому как с наследственностью, что ни говори, повезло. Впрочем, данный факт не отменял других проблем, которые возникали постоянно, но убеждать студента, что не в источнике счастье не стал. Переодевшись обратно в родные шмотки, наскоро попрощался с Совой — до ужина требовалось еще заскочить домой: принять душ и переодеться: целиком «спецодежда» от запахов не спасла, а являться к Ярцеву-старшему, благоухая ночлежкой, было как-то не с руки.

Жизнь моя, как качели, — меланхолично думал я спустя два часа, ковыряясь в зеленоватых соплях, размазанных по тарелке. Заказанное блюдо поэтично называлось «Мечта гондольера», но по виду могло смело претендовать на звание «Содержимое того самого». Роскошь обстановки выбранного Ярцевым ресторана опять зашкаливала, от обилия зеркал, зелени и позолоты рябило в глазах. Самое оно после бомжатника.