Александр Меньшов - Пройти лабиринт

И все же один из агентов, явно молодой и физически более подтянутый, чем его коллеги, догнал Михаила у самой двери. Он ловко подсек свою жертву, но в туже секунду сам полетел на пол. Причем, как он не старался сгруппироваться, голова его гулко стукнулась об пол. Пришел он в себя, спустя десять минут, на руках своего напарника.

Михаил выскочил на улицу, ощущая за дверью присутствие «омоновцев». На ходу в подкате, он сбил с ног ближайшего противника, в ту же секунду «исчезая» из поля их зрения.

«Омоновцы» переглянулись.

— Что произошло? Растворился, словно призрак…

Оглядываясь по сторонам, они помогли подняться своему коллеге.

Михаил не знал, что его «выбросило» в паре километров от вокзала, прямо на пустырь. От этих «переходов» мутило. В прошлый раз, когда из Англии он добирался сюда, ему не было так плохо.

Он огляделся по сторонам, пытаясь собраться мыслями.

Трезво оценив ситуацию, он выбрал конечной точкой путешествия Рекъявик.

И снова замигал зеленый индикатор «КЛЮЧа», и Михаил, тяжело вздохнул, сделал шаг.

В этот раз «переход» был еще хуже. Его вдруг вырвало прямо на дорогу. Не обращая внимания на прохожих, Михаил сел на снег, и несколько минут собирался силами. В голове медленно начинал созревать план.

Поднявшись на ноги, Михаил снова ощутил подступающий к горлу комок. Кое-как совладав с порывами рвоты, он доплелся до отеля и снял недорогой номер.

Приняв душ, он завалился спать.

Поднялся Михаил с кровати только утром. Голова была тяжелой и неприятно покалывала.

В ванной из зеркала смотрело бледное небритое лицо.

Наскоро умывшись, надев неприглядный костюм, Михаил спустился вниз и поел. Вкус пищи он практически не ощутил, и только кофе медленно, но верно вернуло Михаила в этот бренный мир, с его красками, звуками и прочей атрибутикой.

Осмотрев себя в зеркале ванной комнаты, Михаил пришел к неутешительному выводу: выглядел он, как заядлый революционер. Что-то среднее между Че Геварой и Фиделем Кастро.

И тут же от тоски защемило сердце: революционер всегда был обречен на одиночество. Его понимают лишь потомки, да и то не все. Понимают и сожалеют, что так трагично сложилась жизнь «этого человека».

А потом пишут диссертации либо рефераты: «Ошибки и победы товарища Мао» или «Ленин в октябре». Ведут диспуты и дискуссии, как надо было бы поступить.

А режиссеры снимут душераздирающие драмы, в которых, как когда-то пел Боярский, будет «пальба, трактиры, стычки, шпаги, кони». И конечно не обойдется без трагических моментов, глядя на которые, обыватель пустит слезу.

Михаил нахмурился. Остро захотелось выпить.

Ему всегда казалось, что он стремится только к лучшему, светлому. А на самом деле, как когда-то и предупреждала его мать, он совершил миллионы ошибок, на исправление которых затратил кучу сил, повлекших еще тысячи просчетов.

Михаил сильным усилием воли согнал «плаксивое состояние». Он резкими шагами вышел из ванной комнаты.

Прежде всего, по плану, надо было встретиться с профессором Гримссоном.

Михаил вернулся в номер, накинул куртку, и направился на улицу. Он сел в одно из дежуривших рядом с отелем такси, и отправился в центр.

План дальнейших действий едва-едва только начинал прорисовываться. Но нужно было хорошо отдохнуть и собраться силами, и только потом приступать к детальному продумыванию дальнейших действий.

Жаль, конечно, что с братом не нашел общий язык. Он, очевидно, уж слишком закостенел в бытовых дрязгах.

О лучшем мире, как говорится, думают лишь те, кто еще не прочувствовал семейные перипетии, кто еще не увяз в быту. И лишь они, на удивление, порой находят верные пути-дорожки.

«Мы выбираем путь, — пели когда-то «Земляне», — Идем к своей мечте. И надо не свернуть с пути уже нигде…»

— Да, я выбрал путь. Давным-давно, — Михаил поднял глаза кверху, словно ожидая там кого-то увидеть. — И этот путь очень тяжел. И усталость иногда сжимает у сердца грудь… Но пути назад действительно нет. Нельзя просто «отмотать» всё, как кассету в магнитофоне. Надо либо идти вперед. Либо…

Он хотел закончить фразой про смерть, но вдруг пред глазами снова возникло безжизненно висящее тело матери, и Михаил тихо добавил:

— Надо только вперед!

Он вытянул из кармана блокнот и стал искать номер телефона профессора.