Владимир Прягин - Корпункт

— Понимаю. Но нет — нападений не было. Мне, правда, чудилось, что кто-то за мной подглядывает… На улице, пока шёл… Но это, наверно, всё-таки глюки были, галлюцинации… Хотя, может, тот тип и правда следил… Вы его, случаем, не поймали?

— Нет пока.

— А как вообще расследование? Насчёт потеряшек новости есть?

Вопрос Иван задал, в общем-то, для проформы, ни на что не рассчитывая. Но инспектор, задумчиво пригладив волосы, сообщил:

— Да, представьте себе. Борис Ильич объявился, вполне живой и здоровый.

Это прозвучало столь неожиданно, что Иван растерялся. Приподнявшись, глупо переспросил:

— В каком смысле?

— В прямом, конечно же. Помните, я рассказывал, что мы проверяем всех отъезжающих за последние сутки-двое? Так вот, дирижаблем не улетал никто из интересующих нас персон, но есть ещё и фуникулёр — не в Вернхевейске, правда, а в посёлке на дальнем краю плато. Я отправил туда своего сотрудника. До посёлка от нас — часа три на автомобиле, поэтому проверка вчера заняла достаточно много времени…

— Дайте угадаю — Борис там был, но вы его не догнали? Уже слинял на фуникулёре вниз?

— Нет, почему же? Он совершенно никуда не спешил. Навестил в посёлке приятеля, они вместе зашли в пивную, где наш сотрудник их и застал. Борис Ильич ответил на все вопросы. Подтвердил, что больше не желает работать с вами в газете. И теперь, уволившись, намерен съездить к родне в другую губернию. В общем, дал исчерпывающие, подробные пояснения. И лишь после этого сел-таки на фуникулёр…

— Постойте, вы что его — отпустили?

— Да. А как же иначе?

— Ну ё-моё…

Иван обессиленно упал на подушку. Матерные конструкции, просясь на язык, выстраивались в длинную очередь, но он кое-как сдержался. Отдышавшись, проговорил:

— Борис замешан во всю эту мутотень! Какие сомнения могут быть? Вот прямо здесь, под моими окнами, он болтал с тем самым козлом, которого я за призрака принимал! С главным подозреваемым…

— Борис Ильич не отрицал ту встречу. Но она была, по его словам, единственной и случайной. Тот господин, будучи приезжим, всего лишь спросил дорогу к центральной площади…

— Ага, конечно, дорогу… «Как пройти в библиотеку»… Я ж вам рассказывал — Борис с ним общался как со знакомым! Вы вообще слушали, что я говорил?

— Да, Иван Егорович, я вас выслушал со всем возможным вниманием. Но кроме ваших подозрений и домыслов у нас, по сути, нет ничего. Где состав преступления? Пропавший геолог завтра найдётся, как нашёлся Борис Ильич. У него, у геолога, между прочим, сейчас двухнедельный отпуск, и он может делать, что пожелает. Некий чужак бродил под вашими окнами? Законом это не запрещается. Чужак этот, по вашим словам, знаком с Борисом Ильичом? Извините, но вам могло просто показаться. Ваше эмоциональное состояние в тот момент было достаточно специфическим…

Иван стиснул зубы. Злость, подогретая липким простудным жаром, вскипала в нём, клокотала, искала выход. В черепной коробке отчаянно билась мысль — да неужели все они в этом закисшем царстве такие инфантильные идиоты? Они реально не понимают, что тут назревает нечто пугающее, опасное, чуждое? И будут хлопать ушами, доверчиво щёлкать клювом, пока эта жуть не расползётся по всем углам?

Он попытался произнести это вслух, но из горла вырвался только надсадный хрип. В комнату заглянул обеспокоенный доктор — и тут же, всплеснув руками, стал теснить инспектора к выходу:

— Всё, голубчик, ступайте. Больному нужен покой…

Сон — плотный войлочный полог.

Ни картинок, ни звуков — только сладкий привкус микстуры.

Минуты падают в прошлое.

Следующее пробуждение оказалось менее драматическим. В квартире никого не было, за окнами мокла ночь, а к жажде прибавился зверский голод.

Иван, пошатываясь от слабости, доплёлся до кухни, отрезал огромный кус копчёного мяса и впился в него зубами. Жевал, давясь и порыкивая, как давно не кормленный пёс, пока не заныли челюсти. Сыто выдохнул, откинулся на спинку деревянного стула и снова перебрал в памяти события последней недели.

Это, вопреки ожиданиям, не вызвало особых эмоций. Злость будто перегорела. Да, умом Иван по-прежнему понимал, что в городе происходит нечто загадочное, и эти загадки его тревожили, но душная паника отступила, осталась за гранью яви.

Похоже, он выздоравливал.

Акклиматизация наконец-то закончилась.

Всё-таки он правильно сделал, что не уехал. Теперь очевидно — местным и правда нужен незамыленный, свежий взгляд. Они привыкли, что в их тихом мирке не может произойти ничего экстраординарного, и поэтому медлят, не хотят реагировать адекватно. Или, точнее, просто не видят необходимости.