Андрей Валентинов - Механизм Времени

Встать удалось легко — словно крылья выросли.

— Спасибо, ваше...

— Насчет того, что я, подлец, хочу, — как ни в чем не бывало, подхватил Эрстед. — Рискну, государь, предложить вам пройти в Башню. Кое-что лучше видеть своими глазами...

— Уже видел, — гладко бритый подбородок дернулся в сторону ворот. — Ольгер? Наплевать, терпеть не могу маньеристов. Запишем в одну графу со сбитым архиепископом. Но песик! Песика зачем было калечить?

Зануда сглотнул. Песика?!

— Милый такой барбос, добрый. Я его из фляги напоил, он мне все руки облизал, майне герен. А вы ему — лапку!.. Стыдитесь, Эрстед! Хорошо еще, лейб-медик рядом случился. Я их в Копенгаген на баркасе отправил. Даст бог, выходят.

Суровое лицо короля подобрело, сталь глаз затуманилась. Его Величество преданно любил тварей божьих, братьев наших меньших. Дважды пытался запретить в королевстве охоту, издавал указы, взывая к гуманизму верноподданных. Песики, быстро учуяв монаршую слабость, стаями осаждали Амалиенборг.

За их кормлением Фредерик следил лично.

— Нехорошо, майне герен! Ах, нехорошо! Я вам больше скажу...

— Ай-й-й-й-й!

Дикий вопль потряс замок, заставив всех вздрогнуть. Ханс Христиан Андерсен изволил спуститься по лестнице.

Боком.

— Ах, мой милый Андерсен,

Alles ist gut!

И вправду — gut. Пусть боком, но спустился. Встал поэт, отряхнулся, поправил шутовскую шпагу.

— Я... Здравствуйте, ваше величество! Я вам роман свой посылал. "Путевые тени". Вы уже прочитали?

Внезапно вспомнилось, откуда взялся прицепившийся как репей "Alles ist gut!". Ходили слухи, что песня про милого Августина родилась в чумной Вене, когда местный пьяница, привезенный на кладбище вместе с горой трупов, умудрился восстать буквально из могилы. И выжил, обманув чуму. Везуч был, милый пропойца Августин...

Милый Андерсен, впрочем, тоже везунчик.

— Значит, воевали? — король безнадежно махнул рукой. — Геройствовали, да? Что мне с вами делать, Ханс Христиан?

"Пенсия! — молнией пронеслось в голове Зануды. — Прямо сейчас. Не откажет!" Он набрал в грудь воздуха, подыскал нужные слова — и опять не успел.

— Святой Кнуд! Откуда, вы прекрасное дитя?

Фрекен Пин-эр обошлась без лестницы — вышла из двери, ведущей в подземелье. Шагнула ближе, низко-низко поклонилась.

— Что вы, фрекен! Не надо!..

Его Величество замахал руками, подскочил, рассек воздух треуголкой. Лицо, обычно брюзгливое, осветилось старомодной, истинно галантной улыбкой. На Волмонтовича, который из понятного благоразумия остался у входа, король и внимания не обратил.

— Таинственным незнакомкам не должно кланяться! Склонять голову обязаны мы, грубые мужланы! О, я вижу — вы, фрекен, издалека, из-за моря... Я уже предвкушаю ваш рассказ! Забыл представиться, извините. Я здешний... э-э... помещик. Да-да, у меня тут рядом есть славненькое именьице! Надеюсь, вы окажете честь ...

— Святой Кнуд!.. — охнул Зануда.

— ...и святая Агнесса, — шепотом продолжил Эрстед. — Старик неисправим. Всегда завидовал его таланту общаться с дамами. Слушай, Торвен... А ведь придется и в самом деле о чем-то рассказывать. Как бы ловчее соврать?

Торбен Йене Торвен с сочувствием развел руками.

— Рад бы помочь, командир. Да врать не люблю. Ты лучше расскажи, где такую чудо-фрекен раздобыл. И не ври, ладно? Я тебе не король, я правду носом чую...

А вокруг молчал залитый солнцем Эльсинор.

* * *

Люди стояли под небом — синим, беззащитным, лишенным даже малой брони, скрывающей сердце простора. В этом не было нужды. День обещался мирный. Война прошла стороной, задев лишь краем стального крыла.

Утро. Небо. Жизнь.

Великий Ветер, Отец всех ветров, паря в звенящих высотах, еще не названных трудным словом "стратосфера" , бросил взгляд на малый клочок земли. Квадрат замковых стен прилепился к краешку серого, холодного моря. Высится сумрачная громада Башни. Копошатся мелкие, еле заметные из такой дали человеки.

Что думают? Чем дышат?

Великому Ветру стало интересно. Снизившись, он вобрал их дыхание, слабое и сиюминутное, в свое — могучее, вечное. Надо было спешить, но Отец ветров задержался, взмыв над Эльсинором. Куда идете, крохи? Покорив Землю, вы шагнули в Море, не убоявшись ни волн, ни глубин. А дальше?

Не придет ли час моих вышних чертогов?

Рассмеявшись, Великий Ветер умчался по синей дороге. Это люди идут от рождения к смерти, не имея возможности свернуть или отступить. Это они дышат, каждым вздохом утверждая неодолимый закон: смерть прошлого и рождение будущего. Иначе не бывает. Академик Эрстед еще не изобрел Механизм Времени.