Анджей Савицкий - Апозиопезис

— Закипело, — с гордостью объявил Алоизий. — Подаю пар на динамо.

Он вновь залез на Навозника и повернул какой-то рычаг. Смонтированный над печкой тройной барабан с тройной медной моткой начал вертеться под аккомпанемент шипения пара. Теперь задача для снайперов значительно усложнялась. Странный кожух машины из метеоритного железа защищал бока, нос и тылы Навозника, ограничивая поле выстрела, а тут еще клубы пара и дыма. Кусов ругнулся про себя. Но через мгновение он уже забыл про желание уничтожить похитителей, поскольку у него появилась возможность видеть удивительнейшее зрелище.

Данил бросил револьвер Алоизию и судорожно втиснулся в спинку железного трона. Он вонзил пальцы в подлокотники и выпрямил нот, напрягая мышцы. Из чаши, высившейся у него над головой, посыпались искры. Первые молнии электрических разрядов ударили в спинку и стекли по коже инженера, а он лишь оскалился в чудовищной усмешке.

— Есть моща! — доложил Алоизий.

— Давай! На всю катушку! — приказал Данил.

Генератор вращался со свистом, по толстым медным проводам потек электрический ток и ударил в чашу. С треском стрельнул фонтан искр, электричество металось в белых молниях, кусало Данила в голову и барабанила по сидению трона.

— Надеюсь, заземление ты смонтировал, — процедил инженер сквозь зубы.

— Чего? — в нарастающем шуме Алоизий ничего не слышал.

— Заземление! — заорал Кусов. — Заземление смонтировал?

Джинн разложил руки, а его каменное, благородное лицо искривилось в беспомощной гримасе.

— Какое еще заземление? — ломающимся голосом спросил он.

Тем временем электрический ток огненной колонной бил в трон. Данил метался в конвульсиях, бормоча что-то неразборчивое, фыркая и плюясь. Тело его так тряслось, что чуть ли не взлетало в воздух. Кусов чувствовал гарь горящей на инженере одежды. Металлические внутренности Довнара разогревались все сильнее и жадно поглощали электроэнергию. Золотой череп Данила раскалился и начал светиться оранжевым светом сквозь кожу, в связи с чем инженер походил на фонарь из тыквы, которые ирландцы вырезают на Хэллоуин. Полковник припал к полу Навозника, молясь только лишь о спасении. Молнии от механизма били во все стороны; они делались толще и взрывались с грохотом и треском. Над машиной из них образовался истинный огненный зонтик. Жандармы разбежались с воплями; какой-то из автоматов словил молнию прямиком в жестяную черепушку и загорелся что твой факел.

— Смонтируй заземление! — завыл Кусов. — И быстрее, глупый джинн!

Алоизий нервно качнул головой, осмотрелся по палубе, наконец схватил толстенный прут, припаянный к медному проводу, и бросил его куда-то за Навозника. Прут коснулся земли, и пандемониум тут же завершился. Данил все так же светился, но вот ураган разрядов утих. Электрический ток потек по проводу и разрядился в землю.

— Дааавааай, — прохрипел инженер.

Механизм в его организме, открывающий врата в иные реальности, именно сейчас активировался. Под закрытыми веками Данил видел бездну астральной плоскости, в которой плавали пузыри бесчисленного количества вселенных. Впервые в жизни он не пробовал воспринимать их воздействие и осторожно расширять разрывы, а просто-напросто бросился в тьму. За собой он потащил Навозника и все, что в нем находилось.

Ошеломленные жандармы увидели только лишь антивспышку — свертывающийся сам в себя шар мрака, охвативший машину, поглотивший ее и в мгновение ока уменьшивший. Удивительное транспортное средство застыло висящим в воздухе черным шариком, а потом лопнуло будто мыльный пузырь.

И исчезло.

Бурхан Бей вышел из кабинета и спустился по лестнице еще до того, как Ферди удалось за ним отправиться. Турка притягивал доходящий снизу приятный в звучании женский голос. На него Бурхан отреагировал, словно охотничий пес. Ведь он принадлежал к числу величайших знатоков женской красоты во всей Османской империи и был способен смаковать любой аспект женственности и различать все ее нотки и тона, словно пробующий вино дегустатор. Сам он утверждал, что оценивать женщину только лишь по формам ее груди и бедер или по чертам лица — это примитив, можно даже сказать — варварство. Истинный знаток замечает значительно больше, и он способен оценить совершенно летучие и невидимые для обычных самцов элементы, образующие женщину.

Весьма часто вопросы цены и возможного назначения рабыни решали как раз такие скрытые нотки, послевкусия, запахи фона и впечатления. Ими могли быть мелкие элементы внешности: пятнышки на радужной оболочке глаз, форма ногтей, расклад родинок или же оттенок волос. Иногда дополнительным козырем мог стать какой-то характерный жест: как женщина поправляет волосы, как она усмехается самими уголками рта, как надувает губки, когда злится или же испытывает любовное возбуждение — то самое, что отличало данный товар, делая его эксклюзивным.