Юрий Симоненко - Год 2077-й

— Попал. Ебани еще разок туда же.

— Сейчас сделаю.

Послышался знакомый свист и еще одна мина взорвалась за церковной оградой. На этот раз криков не было.

— Отлично! — сказал в рацию Хохол. — Пока отбой, проверяем.

— Принял, — ответил Медведь.

— Отряд, слушай мою команду! — громко объявил Хохол. — Сеня, Паша, Щуп, Арсен — справа! Илья, Даня!

— Здесь! Здесь! — послышались голоса со стороны культурного заведения. Хохол увидел высунувшихся из-за угла здания искателей и продолжил:

— Вы со мной и Конём — слева!

— Есть!

— Колян, Петруха! — громко позвал он обернувшись к дому культуры.

— Здесь! — выкрикнул засевший в ДК вместе с пулеметчиком снайпер.

— Смотрите в оба! Кто полезет наружу, хуярьте в решето!

— Есть! — последовал ответ.

— Давай за мной! — приказал Хохол Коню и, пригнувшись и выставив перед собой АК-74 с тертым деревянным прикладом и таким же цевьем, первым побежал к глухой стене культурного заведения, у которой их уже ждали Илья и Данила.

Далее четверка искателей пробежала к церковной ограде и вдоль ограды цепочкой двинулась в сторону улицы Протоиерея Петра Ансимова (бывшей когда-то Комсомольской). Пробежав до середины огороженной территории, четверо перемахнули через ограду и тотчас встретились с товарищами из второй четверки, которые уже были внутри церковного двора. Часть забора с восточной стороны оказалась разобрана, причем давным-давно; кому-то понадобился строительный материал.

Двумя группами искатели обошли церковь и перед ними предстала такая картина: тела четверых фашистов — трое лысых, в серой форме и один короткостриженый в форме песочного цвета — были буквально размазаны взрывом по кирпичной ограде. Пятый фашист, парень лет восемнадцати, не лысый и без татуировок на висках, одетый в застиранную песочку, был жив и даже не ранен. Он сидел в обоссаных штанах в дальнем углу забора, скулил и трясся, глядя на сурового вида людей в разномастном камуфляже, с автоматами и пулеметами, которые явно были причастны к тем ужасным ужасам, которые довелось пережить ему в последние полчаса.

Связавшись по рации с Медведем и сообщив тому, что всё в порядке и артподдержка больше не требуется, Хохол подошел к обоссанцу, которого на пинках пригнали Щуп с Арсеном.

— Как звать тебя, военный? — спросил обоссанца Хохол.

— Л-люб-бомир, — заикаясь произнес обоссанец.

— Любомир… — сказал задумчиво Хохол. — Это значит, миролюбивый или как-то так, да? — Искатель усмехнулся, окинув взглядом обоссанца.

Тот был мéлок, тщедушен, с жиденькой мальчишеской бородёнкой и усиками, стрижен под расческу, глаза его бегали.

— Д-да! Люб-бящий м-мир… — закивал головой фашист-обоссанец. — Я н-не стрелял в ваших! Не стрелял! Я техник… отвечал за ходовую часть корабля! Я не стрелял, господин… — он запнулся, не зная в каком звании был стоявший перед ним длинноногий плечистый моложавый мужик в старинном камуфляже с чисто выбритым суровым лицом, сжимавший в широких ладонях «Калаш» под 5,45.

К слову, старинный камуфляж, в который был одет Хохол, это — ВСР-84 «Дубок» он же «Бутан». Таких названий обоссанец Любомир, конечно же, не знал и обмундирование это видел впервые.

— У нас нет господ, — сказал Хохол, — и званий тоже нет. Я командир отряда искателей. Подчиненные обращаются ко мне по имени, или по прозвищу, или: «товарищ командир». Но ты мне не подчиненный и не товарищ, поэтому обращайся по имени-отчеству: Степан Васильевич.

— Я не стрелял, Степан Васильевич, не стрелял, честно! Не убивайте!

— Не убьем, — сказал Хохол. И, помолчав, добавил: — если будешь сотрудничать…

— Б-буду, Степан Васильевич, буду сотрудничать! — решительно пообещал фашист-обоссанец.

15 июня 2077 года, бывшая Россия, Кубанская область, Новороссийский район, 140-й километр автодороги А-146, юго-восточная окраина посёлка Верхнебаканский, раннее утро

Сержант Доброгнев и капрал Любомил скрытно вышли к назначенному командиром разведгруппы месту наблюдения затемно. Лёжку эту они уже использовали однажды, шесть дней назад, и с того времени местные так и не обнаружили место. Место было удобное. Поросший сосняком пологий склон здесь позволял подобраться почти вплотную к огибавшей в этом месте склон дороге «Екатеринодар — Новороссийск», за которой деревья уже не росли, а начиналось наклонное поле с идеально круглым озером в низине, где в прошлом была ж/д станция Тоннельная. Перед дорогой склон круто уходил вниз метра на четыре, образуя естественную террасу. До берега озера от лёжки было ровно четыреста, а до заваленных порталов Большого новороссийского тоннеля — около шестисот метров. О всех перемещениях местных и любой их активности Доброгнев с Любомилом должны были докладывать командиру группы по радиосвязи, — не голосом, а щелчками тангенты.