Дмитрий Коробкин - Мастер третьего ранга

Единственное что рассмотрел на бумагах со своей стороны Иван, это проступившие сквозь бумагу синие печати.

— Вяжите этих, — указал дружинник на бандитов. — Повесить незамедлительно. Трупы бросьте свиньям, — приказал он своим бойцам. — Благодарю! — Он вернул бумаги опустившему руки незнакомцу. — Соответствующую бумагу заберете завтра. И вам, господин Мастер, тоже спасибо! — поблагодарил старший и пошел вслед за своими дружинниками что выводили и выносили бандитов из корчмы.

Иван подошел к незнакомцу, что отвернулся, провожая взглядом брыкающихся бандитов.

— Что там, в бумагах, если не секрет? — не удержался от любопытства он.

— Не секрет, — ответил незнакомец, и, не поворачиваясь, сунул бумаги Ивану.

На потертых листках были портреты Дантиста и его подручных, а ниже описания и рекомендация.

«Валерий Дурнов. Кличка Дантист. Фактически доказаны неоднократные бандитские нападения, ограбления, пытки, убийства, каннибализм, серия изнасилований особо жестоким способом, неоднократно приведшим к смерти. Вина доказана. Обвиняемый приговорен к смерти заочно.

В случае обнаружения данной личности сообщить в полицейское управление Солеварска.

Разрешается приведение приговора на месте поимки. Желательны доказательства: официально заверенный документ, либо палец. Это гарантирует вам вознаграждение.

Заверено. Главный прокурор Александров. А.А. Судья Фомичева. С.И. Печать».

В остальных листовках было примерно то же самое. На всю пятерку.

— Твари, — сказал Иван возвращая листовки. — Знал бы, не игрался. Кончал бы сразу.

— И лишил меня заработка, — хмыкнул незнакомец.

— Вижу ты тоже охотник. Да и вообще ты мне жизнь спас. Так что у меня перед тобой крупный должок.

— Не заморачивайся, — хлопнул он Ивана по плечу. — Сегодня я тебе помог, завтра глядишь кто — нибудь тоже спасет мою шкуру. Земля круглая и все возвращается сторицей.

— Друг, не откажи, выпей, поужинай со мной. Дай хоть так отблагодарю.

— Я бы и рад. Да не будешь ты со мной пить, мастер, — вздохнул незнакомец и поднял голову настолько, чтобы Иван рассмотрел его лицо.

Из тени капюшона на Ивана смотрела иссеченная застарелыми шрамами, поблескивающая глазами собачья морда.

Незнакомец был кинокефалом, псеглавцем, или как их называли в простонародье: кином.

Те, кто искал быстрой смерти, и вовсе называли их шакалами. Правда, это было последнее, что они успевали сказать.

Их народ пришел словно из — ниоткуда, вслед за отступающим ледником. Были они умелыми воинами, что без особых усилий могли истребить, или же подчинить выживающее из последних сил человечество. Но вместо этого они заняли несколько долин, и стали жить обособленно, не вмешиваясь в дела человечества.

Со временем, люди перестали бояться кинов, наладили торговлю, но псеглавцы, все так же жили, не допуская их на свои территории. Позже, образующиеся маленькие государства стали нанимать небольшие гвардии из их числа, а особо богатые купцы могли нанимать их себе в телохранители. И не было более верных своему хозяину воинов, чем кины.

Ледник отступал все дальше на новый север, менялся климат, просохли, зазеленели обжитые племенами псеглавцев земли, и стали соблазнять плодородной почвой да сказочными богатствами разрастающиеся человеческие государства. Начались трения, мелкие конфликты, которые со временем, нарастающим снежным комом вылились в первую после катастрофы масштабную войну. Попытку вытеснить псеглавцев с их земель.

Дым пожарищ и погребальных костров затмил солнечный свет, но жгли отнюдь не воинов с собачьими головами. Горели горы человеческих тел. Эта война была короткой, кровопролитной, и проиграна людьми подчистую. Но вместо того чтобы на правах победителей занять человеческие города и взять узды правления, кины просто отступили в свои земли, и стали еще реже контактировать с людьми, а их изгои рассеялись по всем глухим местам, обживая территории, отдаленные от княжеств и городов.

После войны их народ возненавидели. Ведь никто не помнил, что люди первыми напали на них, а помнили то, что кины защищая себя, и свою землю убивали их дедов и отцов. Но памятуя первую войну новой эры, побаивались открыто задевать даже изгоев. Ведь даже вне племен, они оставались верны своему народу и традициям, а их собратья могли незамедлительно выступить в их защиту.

Человечество было не готово к новой войне. Это понимали все, но со временем, появились мифы и устоявшиеся заблуждения про их варварские набеги на человеческие поселения. Про безмерную жестокость, похищения людей, и превращение их в рабов.