Дмитрий Коробкин - Мастер третьего ранга

Степан, как-то незаметно, тоже успел опьянеть, и теперь смотрел осоловелыми глазами в темное окно.

Юра, избегая смотреть на Оксану, набрал обглоданных костей, выбрался из-за стола и вышел во двор.

Гром, был необычайно спокоен, но почему-то не хотел выбираться из люльки. И подмастерье ссыпал кости ему туда. Прохладный вечерний ветерок, разметал едкий розовый запах.

Они снова забыли, про Фому. Он нахохлился и ухая, перетаптывался в своей переноске.

Юра открыл дверку. Фома вышел на сиденье мотоцикла, и смотрел на подмастерье во все глаза. Поскольку про него вечно забывали, то у Юры угостить его было нечем. Но филин не улетал. Парень погладил его грубые перышки, коснулся пальцем клюва, за что Фома тут же попытался его ухватить.

Филин встревожился, нахохлился, и выглянул за спину Юры. После чего вспорхнул, и улетел прочь. Юра оглянулся, но там не было никого.

В розовых кустах, превратившихся в шелестящие, темные пятна, пели сверчки. Светлячки выбрались на фундамент дома, и засветились, зелеными искорками. С раскинувшейся невдалеке реки слышалась многоголосная перекличка лягушек.

Но было как-то тревожно. Нет, его не пугал, опустошенный мором, поселок под боком. И возможные в нем призраки и перерожденные. Что он моровиков не видел. Видел, и этот был далеко не первым. Вокруг надежные стены. Сейчас они были в относительной безопасности. Но глодал сердце червь беспокойства.

Так он стоял, слушая звуки ночной природы, потеряв счет времени. На плечо легла чья-то рука. Юра вздрогнул и обернулся. Это была Оксана. Подмастерье так задумался, что не услышал, как она подошла. Так ведь и недолго без головы остаться.

— Чего грустный такой, подмастерье? — тихо спросила она.

— Да так, просто. Природу слушаю.

— Там все разошлись. Мы уже и вещи ваши постирали. А ты все тут торчишь. — Она влезла на сиденье мотоцикла, но тут же спрыгнула. — Фу, сырое. И так руки замерзли, — протянула она их Юре.

Он нерешительно взял ее ладони, которые действительно были влажными и холодными. Она, не выпуская рук парня, крутнулась, и прижалась спиной к его груди. И так ловко у нее получилось, что руки Юры, сомкнулись на ее животе. Парень перестал дышать. Сердце затрепетало.

— Ну что ты дрожишь как зайчик? Нерешительный такой, — игриво говорила она. — Просто крепче обними, так теплее. Я ведь тебя не жениться на себе заставляю.

— У Мастера одна семья, — выпалил неожиданно для себя Юра. — Это братство.

— Ну, ты же не мастер. Сам сказал. Да ладно — ладно не напрягайся. Я же шучу. — Оксана крепче сковала себя его руками. — Давай помолчим. Я тоже хочу слышать, то, что слышишь ты.

В тот момент, Юра не слышал ничего, кроме отдающего в висках, сердца, и словно впитывал исходящее от ее тела, необычное тепло. Она будто напитывала его энергией. Оксана легонько раскачивалась, и Юра раскачивался вместе с ней. Он вдыхал запах летних трав и душистого меда, что источали ее золотистые локоны. Ее манящая шея была так близко, что он чувствовал исходящее от нее тепло губами. Но он не решался ее поцеловать.

— Как хорошо! — сдавленным голоском сказала она, и будто всхлипнула. — Но пора. Пора в дом.

— Ты чего, Оксан? — Юра развернул ее к себе лицом, в отсветах из ближайшего окна, на ее щеках блеснули слезы. — Оксана, что случилось?

— Ничего — ничего, — смахнула она слезинку. — Пора отдыхать. — Оксана провела отогревшейся ладонью по его раненной щеке. — Холодно. Идем в дом.

Федор, со Степаном в усмерть пьяные, уже видели десятый сон, похрапывая на лавках, Оксана сразу — же поспешила куда-то исчезнуть. Юре, стало даже как-то неуютно и холодно, без нее.

Свечи были погашены. Стол убран. У печи развешенная, весела их мокрая одежда. На столе сиротливо помигивала масляная лампа. Юра взял огарок свечи, зажег, и, освещая себе путь, тихо пошел наверх, в выделенную хозяйкой комнату.

Он догадывался, что Ивана там не окажется. Так оно и было. Вторая кровать, которую должен был занимать мастер, была даже не разобрана. Парень хмыкнул, но укорять наставника не стал, сам ведь такой.

Он не стал разбирать кровать. В доме было не холодно. Юра достал подушку из — под покрывала, бросил ее поверх всего, и лег, заложив руки за голову. Пламя свечи исполняло свой медленный танец. В стекло на его свет, стучался крупный мотылек. Пора было спать. Но глаза не смыкались. Юра не находил себе покоя.

Скрипнула дверь.

— Ты не спишь? — послышался осторожный шепот.

— Нет, — так же шепотом ответил Юра.