Дмитрий Коробкин - Мастер третьего ранга

Огненный шквал уничтожил большинство монстров, те, что остались, были искалечены, обожжены и оглушены. И пока они не пришли в себя оставшиеся на ногах мастера принялись их уничтожать.

Когда все закончилось, выживший старейший, нам рассказал, что, несмотря на обилие взрывчатки, закончились запалы и бикфордов шнур, а взрывчатка под дождем стала промокать. Тогда твой папа принял решение стянуть все силы врага на себя, и лично взорвать все запасы взрывчатки.

Ты должна помнить, что твой отец, великий герой. Своим подвигом он спас два княжества и тысячи людей. Он один, уничтожил орду чудовищ, пожертвовав своей жизнью. Мало кто способен на такое самопожертвование. И благодаря Алексею, призвание Мастер теперь звучит гордо.

— Я не забуду, — послышалось сквозь горькие всхлипы. — Я не забуду этого никогда. Я точно решила, — размазывая слезы, решительно сказала Катя, смотря на Ивана единственным глазом, в котором бушевало до боли знакомое пламя. — Я продолжу дело отца.

— А может не нужно? — горько улыбнулся Иван. — Ты ведь девочка. Пойдешь в колдуньи, выйдешь замуж…

— Да кто такую уродину замуж возьмет? — неожиданно по-взрослому вздохнула она. — Все уже решено за меня, дядя Ваня.

Иван промолчал. Он не хотел врать. Он знал, как жесток этот мир. Как жестоки в нем люди. Он покрепче ее обнял и поцеловал в макушку.

— Ладно, спи давай.

— А ты мне еще расскажешь о папе? — зевая, прошептала она.

— Расскажу… — он до боли прикусил губу. — Потом. Любой мастер, который его знал, расскажет об Алексее много хорошего.

Катя промолчала, прислонившись к Ивану. Она стала посапывать, и он замер, чтобы не встревожить пока малышка дремлет. Мастер закрыл глаза пытаясь унять ноющее сердце и тревогу, за это бедное дитя и не заметил, как сам задремал.

Гром открыл глаза, отвернулся от слепящего пламени и навострил уши. Он вслушивался в тревожные ночные звуки. Всматривался в ночную тьму. Раз за разом, не увидев и не услышав ничего подозрительного кроме толпящихся вокруг призраков, он оборачивался, и посматривал на спящих людей.

Утомленное, покрытое цветными пятнами от сходящих кровоподтеков лицо Ивана, даже во сне было напряжено и исполнено тревогой. Курносое личико рыжей девчушки, наоборот было спокойным и умиротворенным. Уткнувшись кнопкой своего носика в грудь охотника, она мерно сопела, раздувая ноздри и изредка улыбаясь в первом за последнее время спокойном сне.

Пес уже не обижался на отвергшую его внимание девочку, но все же из вредности тихо поворчал недовольно, и продолжил охранять покой своих друзей.

— Здравствуй дитя стихий, — послышался тихий, будто нежный весенний ветерок голос.

Прозрачная, женская фигура, опустилась на колени перед огромным, черным псом. Она, печально улыбаясь, посмотрела на прижимающуюся к мастеру дочь, затем обратила взор пустующих глазниц в огненно — желтые глаза пса.

— Я знаю, — продолжила она, опустив прозрачную руку ему на холку. — Ты меня видишь и слышишь.

Пес медленно склонил голову и вновь воззрился на женскую фигуру.

— Чего ты хочешь, человеческий дух? — мысленно ответил Гром.

— Я хочу принести тебе в жертву, оставшиеся у меня силы, а взамен я попрошу лишь одного, — говоря она вновь взглянула на то как прошептав «мама» во сне заулыбалась ее маленькая, рыжая ведьмочка. — Сбереги мою дочь. Я знаю, тебе это по силам.

— Ты готова утратить суть и ничтожной тенью влиться в великий исток? А если я потребую все? Я иссушу тебя, и останется лишь слабая, тлеющая искра, что более не сможет возродиться вновь.

— Я готова на все, — покорно склонила голову женщина. — Иссуши и забери все. Я готова окончательно исчезнуть, взамен на защиту моего ребенка.

— Договорились, — мысленно произнес Гром.

Женская фигура сомкнула веки и приготовилась исчезнуть, превратиться в ничто.

Гром внимательно смотрел на нее. На то, как даже после смерти, мать готова на все, ради своего дитя. Он удовлетворенно буркнул, и она непонимающе посмотрела на воплощение грозной стихии.

— Мою верность нельзя купить, — гордо произнес Гром. — Мою защиту можно только заслужить. Я ценю только силу духа, чистое сердце и настоящие поступки. Твое дитя лично заслужило мою дружбу и опеку. В ней пылает огонь достойных предков. Не беспокойся дух. Я сделаю все возможное, чтобы ее сберечь.

— Спасибо тебе благородное дитя стихий, — поклонившись Грому, счастливо ответила женщина.

— Не благодари меня, дух, она это заслужила, — отвечал Гром смотря на не смеющую поднять головы полупрозрачную женщину. — Встань с колен, — приказал он, — и прими мой дар.