Игорь Азерин - WW III. Операция «Эпсилон»

– Конечно! – сделал резкое движение рукой Геныч, и добавил потухшим тоном. – А Иркутск наш разбомбили… и телестанцию.

– Может, и не разбомбили, – возразил Савельич. – А все телемеханики сидят в бомбоубежище. Все там сейчас сидят.

– Где в Иркутске бомбоубежище? Ты там его видел? – повернулся к нему Геныч, затем откинулся на спинку стула. – Сидят, наверное, все в подвалах, если их туда пустили. Теперь в городе и подвалы все на замки запираются.

– Ладно! – опять поднялся Михаил и вытянул перед собой руку в останавливающем жесте. – Мужики, наших каналов нет, а эти можно смотреть бесконечно, но ничего толком не понятно. Давайте так: сейчас едим, выключаем телевизор, пока, чтобы он нам не мешал, а то мы так и не притронулись к жратве, а потом решаем – кто едет, а кто остаётся. Согласны?

Димон заикнулся, что телевизор не мешает, но большинство согласились с директором и телевизор выключили. Наконец взялись за еду. Некоторое время кушали молча, слышны были лишь стук ложек да прихлёбывания, но постепенно опять началось обсуждение. Михаил старался возвратить разговор к тому, что теперь могло ожидать турбазу и вообще: стоит ли здесь кому-то оставаться? В итоге, когда минут через двадцать все поели и Дарья начала убирать со стола, было решено: для охраны хозяйства в урочище остаётся Стас, а все остальные сейчас же собираются и уезжают.

Вдруг с крыльца, куда вышла Дарья, послышался её вскрик: «Ой, мамочки!» – и девушка тут же вбежала в комнату. Лицо её было бледным, глазами, расширенными от испуга, она смотрела на мужчин. Повисла тишина. Дарья шагнула в сторону от двери, как бы пропуская кого-то.

– Там… что-то белое… в воздухе.

– Что? Где? – негромко спрашивал Михаил, поднимаясь и выходя из-за стола.

А Лазарев, как и остальные, у кого было хорошее зрение, увидели, что в светлом дверном проёме витают какие-то частицы, наподобие искрящейся в луче света пыли. Михаил осторожно подошёл к двери и с опаской вышел на крыльцо. Через секунду и остальные последовали за ним. Сергей вышел последним.

В воздухе…

В воздухе кружилось множество мелких частичек легковесной, не воспринимаемой на ощупь субстанции, размером – от мельчайших пылинок, видимых только в лучах выходящего из-за облаков солнца, до довольно крупных, величиной с плодовую мушку. Из-за этих частиц атмосфера потеряла прозрачность, как это бывает при мелком дожде или снегопаде. Запах цемента усилился.

– Глиной пахнет, – произнесла Дарья. Она осталась у двери, не осмеливаясь выйти.

Ей никто не ответил. Люди лишь поворачивали головы, глядя то в небо, то в сторону гор, над которыми нависла тёмная облачная масса, пытались кончиками пальцев ощутить на ладонях светло-серые невесомые частицы и разгадать их природу.

А через несколько секунд тревожная немота оборвалась догадкой:

– Пе-пел… Твою мать!.. Это же пепел!

– Пепел?!

– Радиоактивный пепел!

Матюками выстрелил людской страх. Все кинулись в дом, толкая друг друга, и Дарья едва успела увернуться от мужской толпы. Последним вбежал в дом директор и захлопнул за собой дверь – да так, словно через секунду в неё должен вломиться медведь.

– Надо форточки закрыть, – сипло произнёс он, скользнув взглядом по лицам. – Давайте: разбежались по комнатам. Даша, на мансарде всё закрой. Рыжий, иди с ней, помогай.

Через минуту Заглитин, никуда не уходивший и стоявший у окна, сказал:

– Закроем, а дышать чем будем?

– Ничего, дом деревянный, в нём воздух не застаивается, – отвечал Михаил, подходя к нему.

Минуты через три снова собрались в столовой.

– А на сколько это? – забеспокоился Димон, позже других возвратившийся в комнату, когда все уже стояли у большого окна. – Может, целый год? Ведь будет ядерная зима… да?

Никто ему не ответил. Возникла пауза. Её прервал Заглитин:

– Да, на улицу нам выходить по-любому надо, – он отвернулся от окна, опёрся поясницей на подоконник и скрестил на груди руки. – Нельзя тут оставаться. Надо ехать мне отсюда.

– А этот пепел радиоактивный, да? – задал вопрос Савельич, при этом взглянув сначала на директора, потом – на московского гостя.

Те молчали, и тогда сказал Лазарев:

– Скорее всего. Я когда ещё был на хребте, за падью, видел, как облака от взрывов ветер несёт в эту сторону. Некоторые пройдут мимо, а некоторые…

Он не договорил, но этого и не требовалось: картина за стеклом говорила сама за себя. Сизый от пепла воздух двигался дальше, на юго-восток, скрывая водный горизонт Байкала в пелене. Солнце окончательно скрылось за обычными облаками и тучами радиоактивной пыли. Через час с небольшим оно опустится за горизонт.