Владимир Моисеев - Астрономы идут [СИ]

Конечно, рано или поздно их всех поймают. Прятаться нужно уметь. Не каждому под силу скрываться в чужом месте. Феликс еще раз похвалил себя за то, что избрал местом переворота Монастырь. И Фролу, и высокочтимой Айрис в подполье будет трудно жить. Уж очень они высокого о себе мнения. Таким людям трудно переносить лишения. А уж если человек любит говорить о чести и справедливости, то беглец из него никогда не получится, предрассудки не позволят. Когда они предстанут перед судом, скованные кандалами, договориться с ними будет проще. Феликс уже решил, что Фрола будет допрашивать лично. Наверняка дело дойдет до пыток, об этом было приятно мечтать. Самый разумный способ совместить приятное с полезным. И что хорошо, ответы обязательно будут получены. А тайные желания выявлены.

Его грустные размышления были прерваны. Доложили, что прибыл д'Иванов и просит принять его.

— Пусть войдет.

Выглядел д'Иванов не самым лучшим образом. Видно было, что он нервничает и чего-то боится. Он застыл по стойке смирно и тяжело дышал, ожидая, что ему разрешат говорить.

— Что случилось? — спросил Феликс.

— Наемникам не удалось обнаружить высокочтимую Айрис и других беглецов.

— И что?

— Как бы они не испортили наш большой праздник. Боюсь, что подручные Айрис попытаются подло сорвать мероприятие.

— Ерунда. Для страха нет оснований. Торжественную церемонию вашего назначения будут охранять лучшие наемники.

— Вряд ли это остановит высокочтимую Айрис. В бою ей нет равных. И если учесть, что нынешний магистр ее хороший приятель, можно не сомневаться, что она будет недовольна его отстранением и бросится защищать его, якобы, законные права.

— Мы обязательно воспользуемся ее горячностью. Не умением, так возьмем числом.

Слова Феликса не обрадовали д'Иванова. Наоборот, они лишили его последних крупинок храбрости.

— Постойте! Я правильно понял, что вы собираетесь использовать мое назначение на должность магистра как гигантскую ловушку для поимки беглецов? Но это значит, что не только жизни ваших наемников, но и моя будут в опасности. Но дело в том, что со мной Айрис не будет церемониться. Разрубит на куски — и весь разговор.

— Не все так грустно.

— Как вы могли поступить со мной так низко?

— Выбирайте слова! Вам ничего не угрожает. Для нас по-прежнему крайне важно, чтобы вы стали магистром. Не волнуйтесь.

— Простите. Мне очень страшно.

— Соберитесь. Думайте о приятном. Вы уже написали приветственную речь?

— Да. Я постарался.

— Вот и прекрасно. Должен вас попросить добавить несколько слов о великой роли астрономии, это должно произвести хорошее впечатление на сотрудников вашей Обсерватории и прочих обитателей Монастыря. И еще. Обязательно скажите несколько теплых слов о книге по астрономии, которая так нужна была вашему Андрею. Мол, книгу доставили в Монастырь, и теперь она ждет своих читателей в резиденции короля Генриха. Скажите это как бы между прочим.

— Зачем это?

— Так надо.

— Почему бы и нет. Если вам так хочется.

— Мои слова не пожелание. Это приказ.

Торжественная церемония назначения магистра была по традиции назначена на двенадцать часов. После того, как на голову д'Иванова будет водружена меховая шапка, специальный представитель Замка объявит волю короля Генриха, и вновь избранный магистр Ордена хранителей универсального телескопа произнесет самую важную в своей жизни речь, можно будет перейти к праздничному обеду. Так было принято испокон веков.

Д'Иванов проснулся рано. Нельзя сказать, что он как-то по-особенному волновался, однако посчитал, что будет правильно помолиться за успех. Колени выдержат, лоб не отобьешь, а уверенности в успехе прибавится. В последнее время он стал верить в то, что по жизни его ведут скрытые мистические сущности. Наверняка, темные, потому что требуют, чтобы он поступал гадко. Предательство ведь гадкий поступок? Но что можно поделать, если самые его сокровенные желания могут исполниться только после того, как он забывает на время о чести и верности. С этим следовало смириться, таковы правила игры, которые не он придумал. Эти рассуждения успокаивали и прибавляли д'Иванову сил. Вроде бы даже оправдывали его.

Смущало только одно: про то, что он предатель, мог кто-то узнать. Хорошо, если знаток окажется порядочным человеком. В противном случае нельзя было исключать вульгарного шантажа. К этому следовало приготовиться, придумать хитроумный план, обезопасить себя.