Владимир Моисеев - Астрономы идут [СИ]

— Кто эти таинственные вы?

— Могу говорить только за себя. Но я уже имел честь представиться. Я — философ. Странствующий любитель мудрости. Исследователь прежнего мира.

— Как можно изучать то, чего нет?

— В этом занятии есть особая прелесть, доступная немногим, — улыбнулся Фрол. — Когда я перелистываю уцелевшие после Вонючего рассвета листки, то осознаю себя не только исследователем, но и творцом, поскольку восстанавливать по обрывочным данным картину чужой жизни — это настоящее искусство!

— Странное занятие!

— Почему вы так решили?

— Вы занимаетесь чересчур оторванным от реальности делом, — угрюмо сказал д'Иванов, он не мог сообразить, как его продвижение по служебной лестнице может быть связано с прежней жизнью, и это настораживало сильнее, чем хитрая улыбка странного Фрола. — Чтобы выжить в нашем непростом мире требуется быть сухим реалистом и прагматиком. Изучение прежней жизни к таковым, по моему мнению, отнести нельзя.

— Вы ошибаетесь, главный претендент на должность магистра, — рассмеялся Фрол. — Не существует в нашем мире более важной задачи.

— Вот как?

— Изучение прежней жизни сулит нам процветание и богатство.

— Это вы про роботов, которые будут за нас работать?

— Вы слышали о роботах?

— Это моя работа — слушать, о чем болтают люди.

— От кого вы слышали о роботах?

— Это любимая тема разговоров высокочтимой Айрис и сотрудника Андрея.

— Вот как? Я почему-то думал, что Андрей занимается исключительно астрономией и звездным каталогом.

— Наверное, так и есть. О нем ничего плохого сказать не могу. А вот высокочтимая Айрис, совсем другое дело. Вот у кого от разговоров о прежней жизни глаза загораются.

— Не знал.

— Она же к Андрею в библиотеку чуть ли не каждый день заходила. И всегда просила рассказать про прежний мир.

— Почему у него?

— А как же. Андрей про прежний мир больше всех знает. К нему с раскопок ящиками привозят листки из прежней библиотеки. А он читает.

— А вы, значит, слушаете, о чем люди говорят?

— Ну да. Я же говорю — такая работа.

— И много вы запомнили?

— Ничего не запомнил. Мое дело — фиксировать факт разговора, а ерунду всякую заучивать мне ни к чему.

— А зачем высокочтимая Айрис про прежнюю жизнь спрашивает?

— Люди — они разные бывают. Одним сказки подавай, другим фантастику, а ей интересно про прежнюю жизнь.

— И она запоминает эти рассказы?

— Да. Несколько раз она говорила Андрею, чтобы он не повторялся. Слышала, мол, эту историю, давай другую.

Фрол помрачнел, словно услышал что-то плохое.

— Я могу быть свободен? — спросил д'Иванов.

— Конечно. Спасибо, вы мне помогли.

— Значит, мы в расчете?

— В каком смысле? — удивился Фрол.

— Взаимовыгодный обмен. Вы — мне. Я — вам. А ведь не сговаривались! Хорошо получилось. По-человечески.

— Пожалуй, вы правы. Впрочем, я сомневаюсь, что вы расплатитесь со мной в ближайшие сто лет.

Конечно, Айрис говорила, что в плену Андрею ничего не будет грозить. Однако это была всего лишь догадка, основанная на разумном предположении. Якобы, он нужен королю Генриху и его людям живым, чтобы заниматься астрономией. Может быть, это действительно было так. Но Андрею от этого легче не было. На его счастье, в Монастыре не было тюремных казематов, так что поместили его в собственную келью, предварительно изъяв два ножа и небольшой топорик, которые Андрей использовал в хозяйстве. Если бы не стражник за дверью, можно было подумать, что ничего в его существовании не изменилось. Отличие было одно — ему не надо было по утрам ходить на работу в библиотечную келью. И никаких людей кроме стражника он больше не видел. Андрей даже не знал, что случилось с Айрис и другими бойцами.

И вот на третий день его заключения, дверь открылась и появилась Марфа. Она была очень довольна собой, без лишних слов бросилась к Андрею на шею и прошептала в ухо радостно:

— Живой! Как это здорово!

— Я тоже рад тебя видеть.

— Теперь все будет хорошо.

— Как тебя пропустили?

— Не поверишь, но я узнала о том, что тебя привезли в Монастырь от человека по имени Фрол. Он нашел меня и сообщил, что тебя держат в плену. Дальше все получилось само собой, ты же знаешь, что я умею пронзительно ныть противным голосом. Если дело пустяковое, то мне обычно удается добиться нужного результата.

— Что же ты ему сказала?

— Сказала, что ты весь запаршивел в своем долгом путешествии, тебе бы помыться, как следует, да и одежду сменить не помешает. А я твоя прачка, это моя работа, — следить, чтобы от тебя воняло не больше, чем от других. Сказала, что сам ты о таких вещах позаботиться не можешь, потому что образованный, тебе не до пустяков.