Владимир Моисеев - Астрономы идут [СИ]

Д’Иванов был вызван для объяснений. Он долго не мог понять, что от него требуют, отвечал резко, громче, чем обычно, закатывал глаза и размахивал руками. Магистр удивился — д’Иванов волновался. Да и внешний вид его подкачал — лицо было красным и потным, словно ожидал услышать от магистра что-то неприятное.

— Даже не догадываюсь, милорд, о каком Андрее идет речь, — сказал он сдавленно. — Если о сотруднике Обсерватории, то вам лучше спросить высокочтимого Игнатия. Это его человек.

— Хватит изворачиваться. Три года назад к нам из Резервации прибыл способный парень, зовут Андреем, — магистр не сомневался, что д’Иванов прекрасно знает, что провинился, и пытается выторговать если ни прощение, то наказание помягче. — Неужели так ничего и не почувствовали за это время? Вы — наш черный маг. Это ваша работа — следить и докладывать о каждом новом человеке с необычными способностями, появившемся в Монастыре. Извольте выполнять ее.

— А, так вот вы зачем меня вызвали! По работе! — д’Иванов немедленно преобразился, у него отлегло от сердца. — Все верно, в мои обязанности действительно входит проверка образованных людей, прибывающих из Резервации. Однако до сих пор никого примечательного повстречать не удалось. Наши монахи знают свое дело, но их методы отбора таковы, что в Монастырь попадают только люди, склонные к аналитическим рассуждениям. Всех, кто обладает начатками магических способностей, отправляют в Замок. Так уж повелось… Напомню, что должность начальника по духовной безопасности была введена вашими предшественниками именно для того, чтобы противодействовать возможным магическим атакам со стороны Замка.

— Так вы хотите сказать, что у Андрея нет способности к магии? Были ли вообще вами обнаружены магические способности у кого-нибудь, из прибывших из Резервации в последнее время?

— Не сказал бы… Во время стажировки в Замке, было однозначно установлено, что я чувствителен к подобным молодым людям. Мимо меня не проскочишь. Так что могу утверждать, в Монастыре магически одаренные люди мне на глаза не попадались.

Магистр нахмурился.

— Почему вас так расстроил мой вызов?

Д’Иванов на мгновение смутился.

— Обстановка сейчас не простая, война уже не за горами. Я испугался, что король Генрих перешел от слов к делу. Не хотелось услышать из ваших уст о нападении на Монастырь…

— Это все?

— Да, милорд.

— Хорошо. Но постарайтесь представить мне завтра утром материалы об этом молодом человеке — Андрее из Обсерватории. Это крайне важно. Мне кажется, что он играет не последнюю роль в нашей ссоре с Замком. Я хочу знать помощник он или враг.

Д’Иванов покинул кабинет магистра, стараясь вести себя как можно неприметней. Дрожь в руках пропала. Он немного успокоился. Его шпионская деятельность еще и не началась, а ужас от близкого разоблачения, который ему пришлось пережить только что в кабинете магистра, поверг его в шок. Он и не предполагал, что ему будет так страшно. Хорошо, что сегодня все обошлось.

Проклятый молокосос, которого по недоразумению объявили магистром, заставил его краснеть и потеть как последнего несмышленыша и труса. Придется теперь и этот случай занести в список прегрешений магистра Захария, требующих отмщения. Д’Иванов не намерен был спускать оскорбления.

Впрочем, ему было не до эмоций. Для беспокойства появилась веская причина. Таинственный Андрей. Кто он, собственно? Какую опасность представляет для короля Генриха, и, следовательно, и для него? Д’Иванов признал, что у магистра Захария были основания выговаривать ему за служебную нерадивость. Он недосмотрел за молодым выскочкой. Это была непростительная ошибка. Следовало внимательно следить за каждым образованным, которых советник Игнатий отбирал для занятий астрономией в Резервации.

Д’Иванов понял, что безмятежная и спокойная жизнь осталась в прошлом. Он должен будет хорошо поработать, чтобы выжить. Манящая перспектива стать следующим магистром казалась слишком реальной, чтобы отказаться от нее только потому, что высокочтимые с давних времен слишком серьезно относились к вопросам личной чести. Вооруженная схватка между Монастырем и Замком обещала быть жестокой и кровавой, а потому необходимо было позаботиться о личной выгоде и безопасности. Нет, в самом деле, зачем эти ужасы, если они не приведут к повышению по службе? Рисковать собственной жизнью ради призрачной независимости Монастыря было бы неоправданным безрассудством. Прагматизм — вот, что всегда отличало род д’Ивановых с давних времен.