Ник Никсон - Жажда. Тёмная вода [СИ]

— Нет.

— Я пойду сзади, ты меня даже не заметишь.

— Лишний кусок мяса привлечет внимание тварей.

— Пожалуйста, Дмитрий, — взмолился Грудинин. — Я готов на все, потащу вещи, в разведку пойду.

Батя безучастно развел руки в стороны — мол, решай сам.

— Зачем тебе это? — спросил Кобальт. — У тебя теперь куча денег, бери и уходи. Живи спокойно.

Грудинин вздохнул и сказал:

— Я воспитывал Морошку с восьми лет. Он был мне как сын. Он бы пошел с тобой.

— Мне не нужен балласт.

Кобальт надел куртку, повесил на ремень флягу, в кобуру вложил пистолет, охапку магазинов для семьдесят четверки и глока 18 бросил в рюкзак. Туда же отправились: дополнительные аккумуляторы для рации, двухлитровая бутылка воды, сухпаек, бинокль, аппарат ночного видения.

— Я доказал, что могу быть полезен, — Грудинин кивнул на мальчика, напомнив, что спас ему жизнь. — И только я умею открывать замки.

Кобальт швырнул ему рюкзак. Грудинин ловко поймал его.

— Начни с этого, — сталкер кивнул на дверь в убежище.

Грудинин заулыбался и взял со стола ключ.

— Можно вам помочь? — спросил Локус фокусника.

— Конечно, — разрешил тот.

Мальчик выскользнул из рук Ольги не попрощавшись. Она проводила его грустным взглядом. Фонарь пожал руку Бате, попрощался с ним и нырнул в убежище следом за остальными.

Кобальт обнял жену, шепнул ей на ухо:

— Встретимся завтра. Люблю тебя.

— И мы тебя любим, — она приложила его руку к своему животу. Поймав удивленный взгляд мужа, улыбнулась и пошла следом за отцом наверх.

Кобальт какое — то время стоял в растерянности. Не так ожидал узнать, что вновь станет папой. И теперь еще трудней было заставить себя сделать шаг в сторону убежища. Но у него не было выбора — часы тикали.

БТР на небольшой скорости ударился носом в заднюю часть стоявшей без движения боевой машины пехоты. Раздался глухой металлический лязг, словно расплющили консервную банку из сантиметровой стали. Не успев спохватиться, дружинники попадали с брони на горячий асфальт. Водитель поврежденной машины высунулся из люка и разразился матом на нерадивого лихача.

В детстве, разбив вазу или разрисовав фломастерами обои, Витька натягивал на голову футболку, надеясь таким образом избежать гнева матери. Вот и сейчас, под осуждающими взглядами родных окон, он ощущал себя нашкодившим ребенком, хотелось провалиться под землю. Не удавалось отбиться от мысли, что за ним пристально следят. Еще секунду и его сразит пуля возмездия. Кто нажмет на спуск? Кобальт? Опер? Или Ток, решивший устранить свидетеля своего предательства?

К полудню блокадное кольцо вокруг Мида сомкнулось. Контролировались все входы и выходы. Мидовцы сняли дозорных и тщательно забаррикадировались — запущен в действие протокол на случай нападения. Все двери плотно заперли изнутри, закрыли стальные ставни на жилых этажах, защитники заняли огневые позиции. Мид превратился в каменную крепость, захватить которую даже совместными силами всех армий кольца будет непросто.

В юности Витька вместе с другими детьми играл в защитников крепости. Они бегали от окна к окну, стреляли из палок по воображаемым захватчикам и, как водится, всегда побеждали. Мог ли он тогда подумать, что окажется по другую сторону?

«Прибыть незамедлительно для важного задания», — так звучал приказ Робсон.

Лозунги о единстве, братстве и чести, встречающиеся в Гортрансе повсюду, следовало заменить на другие: «Доверие — быстрый путь в могилу»; «Твой лучший друг — ты сам»; «Молчи и выполняй приказ. Не лезь не в свое дело»; «Говори то, что тебе велено и забывай то, что помнить вредно». Придерживаясь этих простых правил, можно рассчитывать на сухпаек, стакан воды и еще один день жизни.

Дружинники использовали технику и автомобили в качестве защитных барьеров. Оружия и боеприпасов у них хватило бы для захвата небольшой страны. Бойцы выглядели возбужденными, для них происходящее напоминало игру, в которой нужно будет набирать очки за каждого убитого врага. И они с нетерпением ждали приказа о начале.

Витька успел убедиться в их решимости. Двигаясь по набережной Москвы — реки, дружинники заметили с противоположной стороны, упавшего в воду броненосца — еще совсем малыша. Тот бултыхался в прибрежном иле, с каждым движением все глубже зарываясь в пучину мертвой воды. Дружинники высыпали с БТРа и открыли стрельбу из всего. Стальные драконьи горла кашляли огнем, спастись от которого у броненосца не было никаких шансов. Дружинники издавали победные кличи, предаваясь демоническому наслаждению от происходящего убийства. На шум прибежала взрослая особь, наверное, мать. Ее постигла та же участь. Окрасив берег в болотно — зеленый, дружинники с довольными ухмылками погрузились на броню, и БТР продолжил путь. Всю дорогу не утихал спор — чья пуля оказалась смертельной. Так и не договорившись, переругавшись, дружинники все же пришли к единому мнению: твари тупые и их следует истреблять при любой возможности. Витька сдуру вставил свои пять фляг, сказав, что считает тварей умнее, чем они кажутся — в чем лично убедился сам. Дружинники в ответ только посмеялись, назвав Витьку неопытным наивным юнцом.