Ник Никсон - Жажда. Тёмная вода [СИ]

— А-аа, черт!

Контролер вынул руку с зажатой гайкой, с тыльной стороны ладони кровоточил глубокий порез. Засунув рану в рот, он швырнул гайку Толику под ноги.

— Долбанная криворукая дружина. Давай быстро подключай. Если через десять минут не закончим, вызову охрану.

Толик покивал и принялся разматывать шланг.

Конструкция с прикованным к ней Фонарем начала движение.

— Нет! Суки! Отпустите!

Стальные путы не оставляли ему шансов на спасение. Когда Фонарь оказался вниз головой, было слышно, как к нему подошел убийца. Махал в воздухе лезвием — тренировался.

— Уйди от меня, урод! Не трогай меня! Кобальт, помоги.

Чем он мог помочь? Скобы самому не сломать. Выпотрошив Фонаря, они то же самое сделают и с ним.

Убийца замешкался. А спустя полминуты, конструкция вдруг начала движение в обратном направлении.

— Ты живой? — спросил Кобальт, пытаясь разглядеть Фонаря во тьме.

— Да, наверное, — сталкер тяжело дышал, все еще не веря в то, что ему не перерезали горло как урке.

Щелкнул тумблер, медленно загорелась красная лампа. Тусклый свет выхватил из темноты просторный зал, в центре которого с потолка на монолитной конструкции из труб, швеллеров и цепей свисали пластины по форме напоминающие огромные игральные карты. Три из пяти находились в положении «вверх ногами», под ними стояли наполненные кровью емкости, должно быть принадлежавшие трем уркам с грузовика.

Одну из емкостей неизвестные в масках перетащили к стоявшему поодаль оборудованию, напоминавшему с виду самогонный аппарат. Кровь слили в общий бак. Установка загудела, загорелись какие — то лампочки, барабан в центре начал вращаться.

Кобальт и Фонарь наблюдали за происходящим завороженно, не заметив, как к ним приблизился еще один человек — высокий, сгорбленный. Сняв капюшон, он явил на свет абсолютно лысую голову. Череп покрывали жуткие непонятные наросты, лицо обезображено. Кобальт сразу вспомнил человека в балахоне, которого встретил в Кремле.

— Привет, Игорь, — произнес он, обращаясь к Фонарю. Голос казался вполне добродушным.

— Ты кто такой? — воскликнул Фонарь.

— Признаюсь, и я не сразу тебя узнал. Ты повзрослел. Рад, что мы вовремя спохватились. Нехорошо бы получилось по отношению к памяти твоего отца.

— Дядя Юра? Ты?

Человек изобразил нечто отдаленно напоминающее улыбку. Зубы во рту торчали в разные стороны, язык повернут на девяносто градусов. Удивительно, как он вообще внятно говорил.

— Что с тобой случилось? — спросил Фонарь, пораженный увиденным.

— Ты об этом? — Юрий указал на свое лицо. — А это совершенно ничего не значит. Я в полном порядке.

— На вас же напали твари. Я думал, вы все погибли.

Юрий убрал руки за спину и подошел к Фонарю. Вблизи глаза у него казались черными как дырки в картоне.

— Никогда. Не называй. Их. Так, — произнес он по словам.

Центрифуга перестала вращаться. Оператор открыл кран, и по пластиковой трубке из одного бака в другой полилась прозрачная жидкость — плазма крови. Дождавшись, пока новый бак наполнится, оператор запустил вибрационную установку, вскоре из витиеватой железной трубки внизу по каплям потекла чистая вода.

— Профессор Алмазов называл их «Altius genus». Высшая раса, — заговорил Юрий, наблюдая за тем, как сосуд с водой медленно наполняется. — Он считал, что для того, чтобы выжить среди высших, людям необходимо стать высшими. Он начал дерзкий эксперимент, выбрал восемь добровольцев.

Кобальт насчитал только семерых.

— Мы принимали темную воду каждый день начиная с максимально допустимой безопасной дозы и постепенно увеличивали ее. Вскоре почувствовали первые изменения. Сначала зрение — начинаешь видеть дальше и четче, потом улучшается слух, увеличивается физическая сила. Но главное происходит здесь, — он показал пальцем на лоб. — Наши умственные способности усилились в десятки раз, мы осознали себя новым видом. И увидели всю никчемность человечества, его лицемерие, глупость, ограниченность — все те причины, по которым оно неизбежно должно исчезнуть.

— Зачем ты все это рассказываешь? — спросил Фонарь.

— Ты имеешь права знать, что здесь произошло на самом деле. Алмазов разочаровался в своем эксперименте — посчитал нас уродами, которых надо усыпить, как зараженных чумой лабораторных мышей. Если бы не твой отец, нас бы здесь не было. Благодаря ему мы не только выжили, но и покорили наших мучителей.

— И выпили их кровь, — добавил Кобальт.