— Спасибо, что согласился помочь, — сказал Витька, когда они уже отдалились от Гортранса на несколько километров и убедились в отсутствии погони.
— Тебе спасибо. Давно я не чувствовал себя по — настоящему живым.
— Ты не сможешь вернуться. Тебя, как и меня будут искать, а если найдут — повесят.
Толик задумался и спустя минуту заговорил:
— Хочу рассказать тебе одну историю. У меня был друг Сергей Бронский, писатель. Никогда не слышал о таком?
Витька покачал головой.
— Ох, какие великолепные исторические романы выходили из — под его пера. Он был удивительно начитан, интеллигентен, всегда рассудителен, и честен по отношению к себе. Последнее качество я особенно ценю в людях. И вижу это в тебе, кстати.
Честен с собой? Нет, уж, это точно не про Витьку.
— Мы познакомились на литературном фестивале, это такая скучная, канцелярская, бюрократическая кашеварня, где от самой литературы практически ничего не остается. Я всегда безмерно скучал на них, но по работе обязан был присутствовать. Сергей, как приглашенный писатель, как оказалось, тоже не жаловал такие мероприятия. Он по жизни был одиночкой, всегда погружен в свои миры, хотя был женат и имел двух детей, — Толик сделал паузу, как будто отвлекся на дорогу. Витька понимал, что воспоминания давались ему с трудом. — Когда все случилось, я был совершенно потерян. Не знал, что делать, куда идти, просто сидел дома. У меня не было запасов воды, я смирился с тем, что умру. Друзья Сергея помогли ему с семьей перебраться убежище. Он настоял, чтобы взяли и меня. Так я и спасся — благодаря ему. В убежище проживало более сорока человек, там была водяная скважина глубиной два километра. Закрытый в каменном мешке бассейн, как говорили геологи. Так что проблем с чистой водой первое время не было.
Толик притормозил водовозку, съехал с набережной на пирс и остановился у кромки воды.
— Ну что, поможешь?
Витька кивнул. Они выкинули шланг в реку, наполнили бак и через двадцать минут снова двинулись в путь.
— В убежище я встретил Леру. Она была художницей, сестрой известного химика Георгия Иосифовича Мерро. Сам он не спасся, но ей повезло — его жена, тоже ученый химик, сумела ее забрать. Мы поженились, если это можно так назвать. Кольца нам выплавили друзья из собственных украшений. Четыре года прожили душа в душу, потом Лера забеременела. Поначалу я сильно нервничал, боялся, — как ребенок будет расти в таком мире, сможем ли мы его полноценно воспитать. Сергей помню, сказал мне: «Когда — то наши предки строили цивилизацию в еще более худших условиях. Они справились. Теперь наша очередь возродить ее». Потом, видя, как растет ее живот месяц к месяцу, я впервые в жизни ощутил себя по — настоящему счастливым.
— Как вы назвали ребенка?
У Толика задрожала нижняя челюсть.
— Извини, я думал…
— Ничего, — Толик взял себя в руки и продолжил. — Однажды к нам в убежище пришел человек. Звали его Дмитрий Алмазов, он был ученым генетиком. Мы приняли его. От него впервые узнали и про тварей, и про существование общин в Садовом кольце. Он рассказал, что после катастрофы жил в другом убежище на севере Москвы, а потом вместе с группой ученых вышел на поверхность и обосновался на ВДНХ. Там они вели исследования, пытались найти способ очистить темную воду, но ничего не вышло, а потом на них напали твари, выжил только он. Примерно через месяц после появления Алмазова Лере стало плохо, появились боли в животе, она очень боялась, что потеряет ребенка. Я был сам не свой, сильно переживал. Алмазов стал давать ей какие — то препараты собственного изготовления, у нас ведь был обширный склад реактивов. Вскоре ей стало намного лучше. Еще через три месяца случилось то, что изменило всю нашу жизнь. Вода из скважины стала непригодной для питья. У нас остались только запасы в баках, которых хватило бы на полгода максимум. Люди стали нервничать, паниковать, все боялись возвращаться на поверхность.
Толик воткнул передачу с такой силой, что чуть не вырвал рычаг. Коробка заверещала, словно взбесившаяся кобыла, которой под ноги подложили бревно.
— А потом к нам пришла холера. По крайней мере мы так думали. Люди высыхали на глазах и умирали за несколько дней. Алмазов давал всем лекарства, но никому не становилось лучше. Через две недели вымерла половина, еще через неделю осталось всего семь человек. Я уже не вставал с кровати, все что мог — только дотянуться до руки Леры, лежавшей на соседней койке. Жена и дети Сергея погибли, сам он еще боролся. Всем нам становилось хуже, но только не Алмазову. Его болезнь не тронула.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу