Огромный храм торговли складывался как конструктор, еще быстрее, чем возводился. Через месяц тут будет только фундамент.
Куда же его повезут? В другой регион? В другую страну?
* * *
В новостях еще была оптимистичная картинка, но в сети говорили страшное.
Что в высших эшелонах власти и верхушке армии такой бардак, что ни приведи господь.
Что угля на областных ТЭЦ осталось на неделю. Что коммуникации в ужасном состоянии. Что существующие (и исправные) электростанции покрывают энергопотребление только на 60%. Что волки уже заходят в города и жрут людей. Что участились случаи разбойных нападений, когда налетчики уносят не выручку из кассы, а еду.
Нет, похожие вещи и раньше говорили — определенный круг людей. Но теперь эти настроении вылились за пределы параноидальных сообществ и стали всеобщими.
На форуме провайдера висело объявление — какому-то совместному американо-российскому предприятию срочно требовались устные переводчики. Предпочтение почему-то отдавалось мужчинам до тридцати.
Первым желанием было набрать номер, но, как оказалось, ближайшее представительство было в Новосибирске. Увы.
Ассортимент на полках супермаркетов напоминал застойные годы.
«Следующая остановка — блокадный Ленинград?» — думал я.
* * *
Той ночью впервые отключили и свет, и тепло.
Я проснулся от сильного холода, весь покрытый гусиной кожей. От щелястого окна (нету у нас стеклопакетов) тянуло еще сильнее.
В темноте я увидел ее глаза. Не спрашивайте, как. Я понимаю, что она не кошка, и они не могут светиться. Может, отраженным светом луны и звезд — так ведь будет романтичнее?
Она была близко ко мне. С тех пор, как моя измена вскрылась, мы спали как чужие люди — на двух половинках кровати. Будь у нас две кровати, она наверняка предложила бы разделиться.
Некоторое число раз за эти месяцы мы были вместе, но в этом не было ни грамма чувств. Только инстинкты. Каждый раз после этого мне было стыдно перед ней.
Все-таки дураки марксисты. Неправильно определяли соотношение биологического и социального в человеке. Поэтому и проиграли, посчитав, что жажда наживы — это поверхностное, принесенное обществом, и, мол, так просто воспитать нового человека.
А человек — это такая скотина. Голая обезьяна, вставшая на задние лапы. Травоядный, ставший сначала пожирателем падали и мелких зверьков, а потом и убийцей, охотником. Да так старался, гоняясь за оленями с копьем, что весь облез, сердешный.
Это наш базис, а над ним уже строится все здание цивилизации — религии, идеологии, культура, наука и прочая херня.
Но есть что-то еще. Может это что-то есть и у животных, кто знает?
Пусть плюнет в меня тот, кто скажет, что никогда не испытывал этого. Может, тоже своего рода инстинкт, но высшего порядка. Нацеленный на то, чтоб не только воспроизвести потомство, но и привязать отца к матери на срок, достаточный для воспитания существа, которое дольше всего остается ребенком.
Так говорил циник во мне. Но я заткнул ему рот. Потому что инстинкт не может заставлять писать стихи. Где практическая польза?
Хотя никто сейчас и не пишет, все скачивают готовые через телефон…
Но я не такой. Я верю в Любовь, даже если это абсурдно.
Под одеялом я нашел ее руку.
— Не бойся. Я с тобой, родная. Счастье мое, единственная моя, ничего не бойся… Все будет хорошо.
Я так и не понял, кто из нас первым начал. Просто мы потянулись друг к другу, словно прорвало плотину, которая долго сдерживала наши чувства, превращая две бурных реки в стоячий пруд.
Мы начали целоваться — сначала нежно, осторожно, как школьники, примерно так же как в день, когда она впервые сказала мне главные слова, и мы гуляли по осенним аллеям вместе.
И она доверилась мне без слов. Не только впервые за эти страшные месяцы, но и как никогда за нашу жизнь. Я целовал ее осторожно и трепетно. Гладил и ласкал, говорил ей такие слова, каких она не слышала от меня с самой свадьбы. Теперь было больно и стыдно из-за утерянного времени.
И я был нежен как никогда, боясь разрушить это чудо любви и гармонии, превратить все в обычное супружеское «отдание долга». Но этого не могло случиться. Потому что мы были не просто мужем и женой, не просто людьми, которых связывает как кандалы, штамп в паспорте. Мы были двумя половинками единого неразделимого целого, встретившимися песчинками в страшном водовороте катастрофы. Такова была наша судьба.
«Титаник»… Кадры из фильма и клипа проносился у меня перед глазами. Дай бог, чтоб все закончилось не так, успел подумать я, прежде чем все мысли унесло далеко.
Читать дальше