Колин Уилсон - Мир пауков. Башня и Дельта

В конце концов (деваться некуда) решили заглянуть в залу, вход в которую виднелся на противоположном конце двора. Это помещение уступало в размерах тому, где им довелось спать, и заполнено было непонятными деревянными предметами. Никто из них не знал, что такое стол или стул, поэтому не разобрались, что находятся в трапезной военачальников. Почти вся мебель была источена червями, и когда Найл попробовал поднять стул, тот развалился прямо у него в руках. Остатки ковра были выбелены солнечным светом, но в затаенных углах, куда солнце проникало меньше, все еще различались цветастые узоры — поблекшие, но удивительно замысловатые. А в углу, выдаваясь над грудой безмолвного праха, стоял длинный деревянный шест, достаточно толстый. Приподняв один его конец, Улф наступил на шест ногой — древесина ничего, прочная. Найл подхватился с другого конца, и шест вынесли во двор.

Продели его в металлическое кольцо. Найл и Ингельд взялись за один конец, Улф за другой. Уперевшись коленями, потянули изо всех сил. Каменная крышка отделилась сантиметров на десять. Вес оказался непомерно велик, удержать не удалось. Найл сходил в комнату еще раз, возвратившись обратно с еще одним продолговатым куском дерева. Когда крышку приподняли снова, Найл ногой ловко вправил деревяшку в образовавшуюся щель. Затем, используя шест как рычаг, снова подняли каменную крышку и в конце концов отвалили. Лица обдало струей воздуха. Внизу виднелись ступени уходящей вниз, в темноту, лестницы.

Спустя десять минут путники стали спускаться — потихоньку, осмотрительно. На протяжении метров двадцати стояла такая непроницаемая темнота, что приходилось пробираться буквально на ощупь, бдительно обшаривая ногой каждую ступеньку. Но внизу засветлело, а прорезавшийся за поворотом солнечный луч буквально ослепил. Путники, скучившись, стояли на площадке под узенькой аркой. От разом открывшейся кошмарной высоты и отдаленного горизонта голова шла кругом.

Сверху казалось, что ступени идут вниз едва не вертикально, словно лестница. Ингельд, согнувшись, медленно села, прижавшись спиной к стене туннеля.

— Ой, простите. Я здесь спускаться не могу, с такой высотищи.

Улф посмотрел на нее ошеломленно.

— Но ведь ты же как-то взобралась наверх!

— Так то вверх! К тому же было почти темно.

Улф язвительно усмехнулся.

— Ну что ж, давай теперь дожидаться темноты.

Дело явно близилось к слезам:

— Извини, но никак не могу.

— Ты что, ночь собираешься провести здесь? — спросил Улф, пожав плечами.

— Но ведь есть же где-то спуск поудобнее?

— Меня и этот вполне устраивает.

Лицо Ингельд постепенно обретало знакомые черты плаксивого упрямства.

— Я здесь спускаться не буду.

Более худых слов Улфу невозможно было и подобрать. Сколько раз Торг выводил его из себя тем, что постоянно потакал упрямству своей бабы, которая вертела им как хотела. Улф посмотрел на Ингельд с угрюмой решимостью.

— Поступай как знаешь. Мы спускаемся и ночевать будем на равнине.

Ингельд не привыкла, чтобы к ее словам относились так наплевательски.

— А что прикажешь делать мне?

— Можешь возвращаться и ночевать в крепости.

— Куда, к паукам?!

— Так чего ты больше боишься, пауков или темноты?

Улф изготовился спускаться, держась лицом к ступеням.

— Пойдем, Найл.

Паренек неохотно повиновался (отец был, безусловно, прав, но все-таки и Ингельд было жаль) и стал спускаться за Улфом след в след. На деле спуск оказался не таким опасным, как представлялось вначале; помимо ступеней там в скале были проделаны и углубления для рук. Еще тридцать метров вниз по склону, где ступени, делая поворот, исчезали за выпирающим горбом камнем, и спуск внезапно сделался пологим. В этом месте Ингельд видеть их уже не могла. Улф указал Найлу сесть. Они посидели минут пятнадцать, сжевали по опунции и по маисовому хлебцу. Затем Улф освободился от поклажи и снова полез вверх. Через несколько минут он возвратился, ведя за собой Ингельд. Глаза у женщины припухли от слез, губы были недовольно надуты, но непрошибаемое упрямство с лица сошло.

Ступеней тех было тысячи три, не меньше. Путь вниз шел как бы по спирали, временами теряясь в расселинах, временами вновь выходя на склон утеса. Пошли долиной, где кверху вздымались массивные прямоугольные скалы-обелиски, обтесанные человеческой рукой. На них были изображены барельефы диковинных животных. Некоторые из них слегка походили на обитающих в пустыне грызунов, хотя и у них габариты были такие же большие, что и у насекомых. Путники, остановившись, с трепетом разглядывали изваяния. Найл указал на одно существо особо грозного вида, окруженное, судя по всему, охотниками.