Мария Чурсина - Петербург 2018. Дети закрытого города

На детской площадке скрипели беспризорные качели, по тротуарам неслись обломанные ветки, и, конечно, не было тут ни души. То и дело заправляя волосы за уши, Вета оглядела двор. Ворот плаща трепетал, издавая звук, похожий на шуршание птичьих крыльев.

Ей не показалось, и за гаражами правда мелькнула красная сумка Арта.

От ветра в лицо перехватывало дыхание, волосы то и дело выбивались, она шла, и казалось, вообще не двигалась с места. Когда до ближайшего гаража осталось протянуть руку, Вета так и сделала, и ухватилась за выступ в кирпичной кладке. Вокруг не осталось больше звуков, кроме воя ветра, и она опять подумала, что все почудилось. Не могли же восемь восьмиклассников стоять молчаливыми истуканами и наблюдать из своего убежища за тем, как она пытается пройти двор наискосок.

Оказалось, что могли. Они стояли неровным полукругом в закутке из забора с одной стороны и гаражей с двух других. Здесь стены чуть-чуть прикрывали от ветра, и Вета смогла отдышаться. Она с удивлением поняла, что слышит свое дыхание, а значит, сможет услышать и их слова.

– Мы написали вам письмо, – первой сказала Руслана, волосы которой растрепались, и она была теперь похожа на ведьму – бледное лицо едва выглядывало из беспорядка черных прядей.

– Ты написала, я знаю, – кивнула Вета. Она не хотела думать о том, как выглядит. Она не хотела думать о том, что идет на поводу у кучки сумасшедших подростков, которые рискуют жизнями ради принципа.

– Почему вы нам не ответили? – Руслана заправила прядь за ухо – совершенно бесполезный жест.

Вете спину лизал холод. Она терпеть не могла ощущать на себе эти восемь пар глаз, сразу вспомнилось нехорошее начало ее работы в школе, а она ведь так не хотела возвращаться.

– Потому что мне нечего вам отвечать. У вас есть родители и учителя, пусть отвечают они.

Руслана открыла рот и тут же захлопнула. Вете показалось, она слышала, как клацнули зубы.

– Вы – наш классный руководитель, – отозвалась справа Вера.

Вета обернулась: волосы той были заправлены за ворот белой кофты, глаза стали узкими от злости.

– Уже нет.

Она вдруг почувствовала себя с ними как с равными. Они восьмиклассники, и разница в возрасте не так уж велика, чтобы цедить слова сквозь зубы.

– Так значит, вы все-таки от нас отказались? – Вера склонила голову набок, словно примериваясь для выстрела.

Слева хохотнул Арт. Он возвышался там, и Вета постоянно чуяла его присутствие кожей, так бывает, когда ждешь ножа в спину.

– Да, я плохой учитель, – легко согласилась Вета и, наверное, отобрала у них следующую фразу – Руслана собиралась сказать то же самое. Вета и не ждала, что ее будут разубеждать и звать обратно, напротив. Просто пришло время, когда неплохо бы уже принять все свои ошибки. Она перестала быть учителем, а значит, больше не обязана была говорить умные и правильные вещи. Она стала просто человеком.

Алейд молча взяла Руслану за локоть, но та резко дернулась.

– Вот так, да? – почти закричала она. – Получается, что так все просто – подписали бумажку и выкинули нас всех в мусорное ведро?

– Нет, – сказала Вета честно, – все не так просто.

Она давно замерзла, заледенели даже пальцы в карманах плаща, но мысль о том, чтобы уйти, угасла, так и не родившись до конца.

– Мы просто не хотели умирать, – выдохнула Алейд и спрятала глаза. Она говорила тихо, как и всегда, но ветер не заглушал голоса здесь. «Может, их особые способности могут гасить ветер», – подумала тогда Вета.

– Я знаю. Вы и не умрете, его больше нет. – Ей смертельно захотелось размять шею, она физически ощущала взгляд Арта. – Вы все можете успокоиться и пойти домой. Все кончилось.

– Да? – с вызовом крикнул кто-то у нее за плечом. Кажется, Марк.

Вета быстро обернулась, но в единственном выходе из гаражного закутка мельтешили ветки, а здесь царило относительное спокойствие, хоть и было холодно, а волосы то и дело лезли в лицо.

– Мы не хотим жить в мире, где нас могут вот так убить, ни за что, – сказала Руслана, и Вета увидела, как трясутся ее побелевшие руки.

Вета молчала, думая о всплесках гормонов, об угрозах, о любви. Только массовых суицидов ей еще не хватало. Лилия вряд ли закричит, но все же неприятно. Она предложила:

– Я позвоню вашим родителям, и пусть они прибегают сюда, вас искать. Идет?

Вета скрестила руки на груди, чтобы сохранить последние крохи тепла. Руслана смотрела исподлобья, Вера дергала пуговицу с кофты, словно хотела оторвать. Те, кто стоял за спиной Веты, чуть слышно бросались словами – она почти вздрагивала каждый раз.