Вероника Рот - Преданная

Мы идем вдоль по улице. Я, напоследок, оглядываюсь на Рафи и вижу, как он вскидывает руку и машет мне на прощание.

Когда мы подходим к пикапу, я снова слышу крик, но на этот раз обиженно поскуливает ребенок. Вспоминаю о том, как сам я, маленький, забивался в свою спальню, вытирая нос рукавом. Матери приходилось сначала чистить манжеты щеткой, прежде чем бросать мои рубашки в стирку. Но она никогда ничего не говорила об этом.

Мы забираемся в пикап. Я настолько устал от мертвящей атмосферы этого места, что с удовольствием думаю о скором возвращении в Резиденцию, где тепло, светло и безопасно.

— Если честно, до меня как-то не доходит, в чем преимущество жизни здесь, по сравнению с жизнью в городах, — говорю я.

— Я только один раз была в городе, в котором не проводится эксперимент, — отвечает Нита. — Там есть электричество, но оно — по расписанию, и каждая семья получает его только на несколько часов в день. То же самое с водой. И очень много преступлений, в которых обычно обвиняют генетически поврежденных. Полиция существует, но она ни с чем не способна справиться.

— Получается, что Резиденция самого Бюро, — размышляю я вслух, — лучшее место для жизни.

— С точки зрения доступа к ресурсам, может быть, — соглашается Нита. — Но в Бюро действует та же подлая социальная система, просто заметить ее немного сложнее.

В зеркало заднего вида я наблюдаю за тем, как исчезают огни Окраины. Мы проезжаем мимо мертвых домов с заколоченными окнами, и я пытаюсь представить, какими они были раньше: чистенькими, ухоженными, обжитыми. Наверное, дворики были огорожены живыми изгородями, зелеными и подстриженными, а окна сияли на закате. Здесь шла тихая и мирная жизнь.

— Зачем мы туда ездили? — спрашиваю я.

— Мы обсуждали наши планы.

В свете огоньков приборной панели я замечаю, что нижняя губа у нее вся искусана.

— И еще я хотела, чтобы они встретились с тобой, человеком из экспериментального города. Мэри раньше подозревала, что такие, как ты, находятся в сговоре с правительством. Глупости. Рафи… был первым человеком, кто доказал мне, что Бюро и правительство лгут нам о нашем прошлом, — она делает паузу, очевидно для того, чтобы я проникся ее словами.

Я ей почему-то верю.

— Бюро говорит о золотом веке человечества, предшествовавшем генетическим манипуляциям, когда все были генетически чисты и везде царил мир, — рассказывает дальше Нита. — Но Рафи показал мне старые фотографии войн.

Помолчав немного, я спрашиваю:

— Ну и что?

— Как ну и что? — возмущается Нита. — Если генетически чистые люди в прошлом имели войну и разруху, то что творится сейчас? Подумай, что толку от их экспериментов? Они просто убеждают людей, что правительство что-то делает для улучшения нашей жизни.

Верно. Правда меняет все. Поэтому Трис отчаянно стремилась добыть видео Эдит Прайор и даже заключила союз с моим отцом. А в данном случае главенствует ложь. Вместо того, чтобы бороться с бедностью и преступлениями, в Бюро воюют с генетическими повреждениями.

— Но почему? — вырывается у меня.

— Люди, вероятно, делают так потому, что их учили. Им всегда твердили, что именно в этом — главная проблема. Но Рафи говорил мне о свидетельствах лживости правительственной пропаганды. Как было изначально? Понятия не имею. Можно найти с десяток причин. Например, предубеждение против генно-модифицированных. Желание контролировать общество. Управлять населением, промывая им мозги. Но такие вещи не происходят в одночасье.

Я подставляю лицо под холодный ветер и зажмуриваюсь. Теперь я не могу сосредоточиться и плыву по течению.

К тому времени мы проходим обратно через туннель, и я наконец добираюсь до постели, солнце почти взошло. Рука Трис, как обычно, свисает над краем кровати, кончики пальцев касаются пола. Сажусь напротив и несколько секунд наблюдаю за ней. Больше — не слова лжи. Она обещала мне, а я — ей. Если я не скажу ей о том, что услышал и увидел сегодня ночью, я нарушу слово. И ради чего? Чтобы спасти ее от опасности? Чушь. Ради Ниты, которую я едва знаю? Потихоньку убираю волосы с лица Трис, так, чтобы не разбудить ее. Ей не нужна моя защита. Она сильная и справится со всем самостоятельно.

Питер расхаживает по комнате, собирая разбросанные книги. Он заталкивает их в сумку, потом выходит в коридор, покусывая кончик свой красной ручки. Я слышу, как сумка колотится по его ноге. Шум его шагов не стихает, и я поворачиваюсь к Кристине.