Владимир Лосев - Спаситель

— А ты здоровый балбес, — старушка перевела с улыбкой взгляд на Майка. — Ты у меня работать будешь. Дрова рубить, огород копать, воду носить.

— Так болит же все, — сказал Майк. — И сил нет.

— А ты о своих болях не думай, они теперь моя забота, я о них думать буду, — сказала Никонориха. — Я тебе уже сказала, что через неделю будешь, как новенький, если слушаться меня будешь. Майк взглянул на Вика, тот улыбнулся и кивнул.

— Ну, если ты меня не угробишь своей работой, то я помогу тебе по хозяйству, — сказал Майк. — Я же понимаю, что нам расплатиться нечем за кров и еду.

— Ты не мне помогать будешь, — сказала Никонориха. — Ты себе помогать будешь. Это тебе здоровье нужно, а не мне. Я уже старая, мне совсем ничего не нужно, да у меня и помощников целое село, только крикни.

— Ладно, ладно, — сказал Майк. — Работать, так работать, я не против…

— Не угроблю я тебя, не беспокойся, — сказала Никонориха. — Иди дрова руби, вечером опять в баньку пойдете.

— Как скажешь, хозяйка, — сказал Майк и посмотрел на Вика. — Ты со мной?

— А он с тобой не пойдет, — сказала старушка. — Я его лечить буду, да и поговорить мне с ним ещё надо.

— Как скажешь, — пожал плечами Майк. Он вышел во двор, нашел топор и стал рубить наваленные в углу чурбаки.

У него по-прежнему болели ребра, но почему-то его это уже больше не беспокоило. И вообще, в этом селе, в этом доме он чувствовал необычайное спокойствие и странную уверенность в том, что все будет хорошо.

Казалось, что все беды и неприятности не могут попасть в это село, словно кто-то могущественный отводит их в сторону. А может, такой свойство есть у всех деревень, затерянных в уголках России?

— Дрова рубишь? — неожиданно услышал он мальчишеский голос. Майк поднял голову и увидел Лешку, заглядывающего через забор.

— Рублю, — улыбнулся Майк.

— Все деревня на эту Никонориху пашет, — сказал Лешка с осуждением. — А теперь она ещё и пришлых заставляет.

— Я не в обиде, — сказал Майк. — Наоборот, это мне даже удовольствие доставляет. Я же все время жил в городе, там дрова рубить не надо.

— Ну, и как вам в городе живется? — спросил мальчик.

— В моем городе, откуда я пришел, все не так уж и плохо, — сказал Майк. — А вот здесь у вас беда.

— Война у нас была, не знаешь, что ли? — спросил мальчик. —

— Знаю, видел, — грустно усмехнулся Майк.

— А теперь у нас все не так уж и плохо, — сказал мальчик. — Раньше хуже было.

— А почему раньше было хуже? — спросил Майк.

— Городские к нам повадились, насилу отвадили, многих постреляли, — сказал мальчик. — Пусть знают, что мы свою деревню защищаем, и будем защищать.

— Я понимаю, — улыбнулся Майк — По-другому сейчас и нельзя.

— Мы их не пустим, — сказал мальчик. — Пусть даже и не надеются. Пусть их даже целая тысяча придет, мы их всех убьем.

— И не пускайте, у меня к вашим городским свои претензии, — сказал Майк. — А мне у вас нравится. Еда настоящая, да и воздух какой-то другой.

— Воздух сейчас везде одинаковый, — возразил мальчик. — Вы солдаты его везде радиацией отравили, да и солнце закрыли.

Трудно без солнца жить, еды самим не хватает, что и говорить о том, чтобы что-то продавать. И холодает каждый день, мужики говорят, что скоро такие зимы начнутся, что все люди на земле замерзнут. Когда это все произойдет, и точно ли все замерзнут, ты случайно не знаешь?

— Я нет, — улыбнулся Майк. — А вот мой друг он все знает.

— Он тихий какой-то и грустный, — сказал мальчик. — Не похож он на того, кто все знает.

— А наверно такие и бывают те, что знают все, — улыбнулся Майк.

— Нет, не такие, — сказал мальчик. — Никонориха тоже все знает, только никому ничего не говорит, а она не тихая.

— А ты поговори с ним, — предложил Майк. — Он любит мальчишек, в городе у него все мальчишки были друзьями.

— А он не колдун? — спросил мальчик.

— Если и колдун, то добрый, — сказал Майк. — И волшебство у него доброе.

— Да, — вздохнул мальчик, — хорошо бы с ним поговорить, только я в дом к Никонорихе не пойду, там слишком страшно.

— А я ничего страшного пока не заметил, — сказал Майк. — Вполне обычный дом, да и Никонориха не страшная, она просто ворчливая.

— Может быть, позовешь его? — спросил мальчик. — Тогда я его бы спросил…

— Позову, — сказал Майк и вошел в дом.

Вик сидел на кухне, а Никонориха сидела рядом и что-то ему тихо говорила. Вид у Вика был печальный и задумчивый.

— Что уже нарубил дров? — спросила Никонориха.

— Нарубил, хоть и не очень много, — ответил Майк.