Владимир Лосев - Спаситель

— Баня, — вздохнул Вик. — Помнишь, я тебе говорил о газовой атаке? Так это вот в этой бане будет…

— Глупости ты говорил, — сказал недовольно Майк. — Кто тебе здесь будет газовую атаку устраивать, не старуха же эта? Вероятнее всего, ты ошибся.

— Может быть, и ошибся, — сказал Вик, вытягиваясь во весь рост. — Но вряд ли…

— Глупость, — буркнул Майк, ложась рядом.

Они лежали, обильно потея, изредка вставая и плеща воду на камни, чтобы температура не спадала.

Когда они почувствовали, что каждая клетка тела впитала в себя тепло, они вымылись, а потом разомлевшие и довольные пошли в дом.

— Ну и где твоя газовая атака? — спросил Майк. — Я все время ждал ее.

— Возможно, это произойдет не сегодня, — сказал Вик. — Ты же знаешь, время я точно определять не умею…

В кухне на столе их ждала большая тарелка с горячей картошкой приправленной маслом, плошка с квашеной капустой и каравай настоящего хлеба. Старухи нигде не было, они были представлены сами себе, и их это вполне устраивало.

Они поели, потом прошли в соседнюю комнату, где на полу для них были брошены соломенные тюфяки, покрытые белыми простынями. Они легли на них и почти сразу заснули.

Спалось им хорошо, и проснулись они только тогда, когда наступило утро следующего дня.

Никонориха была дома, она бросила им старенькие солдатские комбинезоны, почти такие же, в каких они пришли. Потом поставила на стол крынку молока и свежеиспеченный хлеб.

— Ешьте, — сказала она. — А заодно и будем знакомиться. Кое-что я уже поняла, но кое-что осталось для меня непонятным. Как ты, Миша, оказался здесь?

Майк выпил с наслаждением кружку молока, положил перед собой хлеб и стал, не спеша, есть, отламывая от него небольшие кусочки. Видно было, что эта процедура доставляла ему немалое удовольствие.

— Сошел с поезда на одной из станции, когда нас уже отправили домой, — сказал он. — Решил посмотреть своими глазами, что такое ядерный взрыв. Нам говорили об этом много, но все как-то теоретически, заумно.

— Посмотрел? — усмехнулась Никонориха. — Понравилось?

— Посмотрел, — вздохнул Майк. — Теперь уже жалею.

— Хорошо, что жалеешь, только это зря, — сказала старушка. — А как ты понял, что тебе нужно было сойти именно на этой станции?

— Не собирался я совсем сходить, — сказал угрюмо Майк. — До сих пор считаю это глупостью.

— Вот теперь с тобой все понятно, — сказала Никонориха. — Дальше можешь ничего не говорить. Раны я твои видела, многие не залечены, боли твои слышу. Помочь тебе сумею, через неделю будешь, как новенький.

— Хорошо бы, — улыбнулся Майк, наливая себе ещё молока. — А то нам ещё далеко идти.

— Ну, не так уж и далеко, — сказала старушка. — Это больше зависит не от расстояния, а оттого, что ты увидеть должен.

— Что это, значит, увидеть должен? — спросил Майк.

— А то и значит, — сказала старушка. — Что до этого у тебя на пути все время будут препятствия и проблемы, а как увидишь достаточно, чтобы хоть что-то понять, так сразу твой путь и закончится. Оглянуться не успеешь, как дома будешь. И машины тебя будут подвозить, и поезда, а может даже и самолеты, так что дело не в расстоянии, а в тебе.

— Совсем ничего не понял, — сказал Майк. — Можно как-то сказать пояснее без этих шаманских штучек?

— Можно и пояснее, — улыбнулась старушка. — Только ведь все равно не поймешь, не готов ты ещё к пониманию. А вот твой сопровождающий, он все понимает, ему и объяснять ничего не надо….

Никонориха посмотрела на Вика, он молча сидел и смотрел в пол, и даже не притронулся к пище.

— Посмотри на меня, Виктор, — сказала старушка. — Мне твои глаза видеть надо. Вик поднял голову и грустно, даже как-то виновато улыбнулся. Лицо старушки изменилось, оно стало необычайно серьезным и задумчивым.

— Все вижу, но помочь тебе не могу, — сказала она. — Если останешься, вылечу, если пойдешь дальше, то умрешь, но ты это и сам знаешь. Вик вздохнул и грустно кивнул, не отводя взгляда.

— Я не останусь, не могу, вы же знаете, — сказал он.

— Можешь, — сказала Никонориха. — Это только от тебя зависит, сам решаешь. Не считай себя единственным. Не пойдешь ты, пойдут другие.

— Я пойду, — сказал Вик. — Нет у меня выбора.

— Хорошо, — улыбнулась старушка. — Я тебя подлечу, дойти сможешь. И не вини себя, ты итак уже сделал много, никто другой бы больше не смог, даже я. А то, что с вами происходило, тоже не твоя вина, это ваши испытания были. Ешь, пей молоко, тебе силы много будет нужно.