Владимир Лосев - Спаситель

Они пытаются выжить за счет других, бьют, калечат других, пробираясь вперед. Думая что, чем быстрее они покинут это место, тем вернее окажутся в безопасности. Ну и, кроме того, многим нравится быть жестокими. А уж тут, когда цивилизация рушится, и перестают действовать законы, тут наступает их время.

В общем, мне это все не понравилось. Я решил, что смерть все равно неизбежна, но лучше уж я буду умирать в комфортных условиях и в одиночку, чем вот так, избиваемый каждым, кому это захочется.

Я ушел с дороги, вернулся в город, набрал водки и продуктов в одном из разгромленных магазинов, закрылся в подвале уцелевшего дома и напился. И может быть, поэтому остался в живых.

Дождь убил многих, впрочем, потом дожди шли почти каждый день, чтобы помочь умереть оставшимся.

— Тебе повезло, что ты спрятался в подвале, — сказал Майк. — Я бы наверно был бы в первых рядах тех, кто ушел из этого города…

— Я сидел в подвале и, когда водка кончалась, я снова шел в магазин, набирал бутылок и тащил их в подвал.

Я думал, что умираю от радиации, и хотел умереть в пьяном угаре. Тогда я очень боялся боли, и все ждал, когда она начнется.

А потом, однажды проснувшись утром, я понял, что все ещё жив, и, похоже, что буду жить и дальше.

В тот день солнце светило ярко, оно тогда еще не скрылось окончательно за тучами и иногда ещё появлялось.

Я вышел из своего подвала и пошел по пустому городу, думая о том, что я, возможно, единственный человек, который остался в живых на всей планете. И было мне неясно, то ли это награда за что-то, то ли наказание.

— Смешно, — сказал Майк. — Представил, как ты идешь по городу, гордо держа свою голову.

— Я ничем не гордился, мне было страшно, — сказал Вик. — Вокруг меня был словно оживший кошмарный сон.

Я, конечно, был не совсем трезвым, но трезвел с каждой минутой, чем больше видел разлагающихся мертвых людских тел. Это теперь их нет, часть их истлела, а частью склевали вороны и съели крысы.

Кстати, это были единственные живые существа, которых я в тот день увидел. Вороны, крысы и я, и больше никого во всем городе…

— И чем закончился твой поход? — спросил Майк.

— Да ничем, — тяжело вздохнул Вик. — Я вернулся, набрал снова в магазине еды и водки, и залез обратно в свой подвал, умирать дальше.

— А где были люди? — спросил Майк. — Должны же были появиться спасатели, врачи, армия, наконец.

— Никто не появился, — вздохнул Вик. — Этот город, вероятно, сразу посчитали обреченным, радиоактивный фон был здесь большим, он и сейчас не малый, и по-прежнему убивает тех, кто ещё жив.

Если мы немного пройдем по дороге дальше, то увидим множество маленьких городков. Там и разрушений было поменьше и радиации, оттуда, я знаю, что людей спасали.

Эти городки почти пусты, хотя и там есть люди, которые живут примерно так же, как здесь, разбившись на банды и разделив города на территории, с которых они кормятся.

Дальше по дороге нам постоянно будут встречаться кости и разбитые машины. Это останки спасателей и армии, и тех, кого они спасали.

Радиоактивные дожди шли тогда каждый день.

К тому же после взрыва часто были жуткие грозы, словно природа гневалась на нас. Молнии были очень мощными и часто убивали тех, кого не убил дождь. Иногда шел и радиоактивный град размером с куриное яйцо, он пробивал крыши машин, и убивал людей и живность. Самое забавное, что этот град был разных цветов, в зависимости от того, какого цвета пыль и гарь в нем оказалась. Горели же не только дома, но и заводы, фабрики…

Ты когда-нибудь видел черный, желтый, синий град, красный град, всех цветов радуги?

— Страшная картина, — сказал Майк. — У нас тоже идут радиоактивные дожди, и люди умирают. Но мы уже как-то приспособились, в дождь ни один человек не выйдет из дома. Но все уже понемногу уходит в прошлое, и война, и то, что она принесла. Люди уже оправились от первого шока, и теперь думают о том, как жить дальше. Но вспоминать эту войну будут ещё долго…

— Тысячу лет, — улыбнулся Вик. — Так сказал Нострадамус. А потом опять начнутся войны. Тысяча лет, это максимальный срок для короткой человеческой памяти.

— Почему ты все время вспоминаешь Нострадамуса? — спросил Майк. — Да и девчонки просили тебя прочитать что-нибудь из него.

— В подвале, в котором я просидел полгода, я нашел старые книги, и среди них был и Нострадамус, — сказал Вик. — И вот я читал его и пил.

Он писал об этой войне, да и о других тоже, многие его пророчества были зашифрованы таким образом, что они становились, понятны только после того, как события уже произошли.