Владимир Бойков - Затерянные в Чарусах

«Наверно в лесу или болотах промышляют», — решил Валерий. Оставалось сходить к профессору. Тот, хоть и со странностями, но все-таки не лешак вроде Прокофия.

На вишневой аллее Валерий, к своему удивлению и удовольствию, столкнулся с самим Василием. Тот бережно нес саженцы, по-видимому, подаренные ему Аркадием Аркадьевичем. Увидев Валерия, старик обрадовался и, подмигнув, напомнил:

— Хорошо пели. До сих пор переживаю.

— Как там Герасим?

— Воюет.

— С кем?

— С природой. Пруд копает. Сказал — карасей разведем.

— Так это же хорошо. Своя рыба будет под боком.

— Ясно, что хорошо. Да я просто так — шуткую.

— Один копает?

— Как же… Я помогаю.

— Я тоже мог бы. Хожу вот без дела…

— Ну и хорошо, втроем мы быстро заладим. Прямо сейчас и пойдем…

В доме Василия пообедали. Пригласили и Герасима.

— Сколько вам лет? — спросил Валерий немца.

Тот растерялся.

— Бестактный вопрос, что ли? — Валерий тоже смешался. Попробуй пойми, что тут можно говорить, а что не следует.

— Да нет, почему же, — немец как будто начал вспоминать. — Просто не считаем мы эти годы. Сначала, помнится, я их метил. Зарубки на крыльце делал. Штук двадцать нарезал. А потом бросил. Много мне уже годов — так полагаю.

— Выглядите молодо, — сказал Валерий.

— Мне-то все равно. У меня и зеркала нет. Хотя живут в этой местности все долго. А возраст — это когда вам другие о нем говорят. Сам я его не замечаю. Как будто и сейчас двадцать.

Василий кивнул. Валерий согласился.

После обеда Герасим ушел.

— Надо торопиться, — сказал он. — Глядишь, к зиме и рыбку пустим.

— Мы тоже придем, вот только груши посадим, — пообещал Василий. Он убрал посуду, поставил остатки картошки в печь.

— Не растолкуете вы мне одну вещь? — спросил Валерий.

— Коль разумлю, так растолкую.

— Во всех домах я тут побывал, и везде иконы разные. Ленин, Сталин в углах стоят. Это же не боги. Это люди. Причем далеко не святые, скорее наоборот.

— Не знаю я, кто они такие, — вздохнул Василий. — Одно скажу. Христос на земле не был Богом. Он жил как все. Страдал от голода, боли, холода и жары, он мог бы делать все, что делают другие — ненавидеть, обманывать, злоречить и убивать, но он выбрал иной путь. И за веру свою, радение о других и за великое свое терпение, приблизился к Всевышнему и стал Богом, и именно он — наш Спаситель. А люди? Люди нетерпеливы. Они бажат счастье побыстрей заполучить. Не заработать — захапать. Вот и тянутся к богам лукавым. А лукавые боги — лукавые люди. Во что веришь, та сила и берет над тобой власть. В Господа Иисуса — он тебе подмога. В асмодея какого — он завсе через тебя дуровать будет.

— Вы имеете в виду Прокофия?

— И его, и других прочих. Я так думаю: душа человеческая — сосуд. И чем ты его наполнишь — только твоя воля. Можешь жить безгрешно, а можешь страстями баловаться. Можешь Бога в себе слушать, а можешь всяких кликуш. Последние много обещают: силу над людьми, здоровье, легкий прибыток — все что возжелаешь. Вот черви вредовые и завладевают умами. Да еще как! Но только от тебя зависит, как ты своей душой распорядишься, кого в нее пустишь. А ведь от этого судьба твоей бессмертной души зависит. Вот почему злыдни так бесятся. Знают, что не захвати они власть в царствии небесном, за все свои деяния черные отвечать придется.

— А что, у них есть шанс?

— Возможно. Иначе они на колени бы пали, а не хорохорились.

— Плохо дело, — согласился Валерий.

— На то и дана тебе Господом воля, чтобы ты выбирал. Искушения сладки, но всегда имеют дурные последствия. Выбирай доброе и живи.

— Пробую, а не получается.

— Думай больше. Мозги у всех одинаковые, искушения тоже, только одни живут праведно, а другие злобствуют.

Валерий согласился.

— Пойдем, однако, поработаем, а потом, коль душа попросит, то и побеседуем.

Впервые в жизни Валерий сажал груши. Вернее, он впервые в жизни сажал деревья. Сказал об этом Василию.

— Хорошее дело. Вроде как новую жизнь даешь. Вот наложим мы сейчас в ямку перегною, песочку, листвы сопревшей, вырастет это чудо и вознаградит плодами. Ты вдумайся хорошенько… Дереву плод не нужен, ему треба лишь семена отсеять, как сорняку какому, чтобы род свой продолжить. Ан нет. Оно плод дает, то есть отдает больше, чем необходимо. Вот и человеку так надо жить. Благодарить за малое, не обижаться, если не дают, не отбирать обманом и силой.

Закончив дела садоводческие, пошли помогать Герасиму.

Втроем дело заспорилось.