Артур Дойль - Возлюбленная из Страны Снов [Забытые истории о привидениях и духах]

— Это ужасное привидение может прийти сюда в любую минуту.

— Вовсе нет.

— Она придет, я знаю, что она придет. Я не боюсь ничего естественного, Эбергарт. Ты ведь сам видел…

Я воспользовался случаем и, отвернувшись от него, с раздраженным видом направился к столу.

— Я видел, что ты болван, Макс, и большинство людей назвало бы тебя и трусом к тому же. Я не назову тебя так; но я от души тебя жалею. Что же касается того, чтобы оставаться здесь и позволить себя мучить праздными фантазиями — я этого не намерен делать. Я возьму свой обед в мастерскую и спокойно съем его там. Может быть, Серебряная Дама составит мне компанию. Тебе же советую съесть или выпить чего-нибудь успокаивающего нервы и отправиться спать.

Я наложил все, что мне попалось под руку, на пару тарелок, поставил их на поднос, схватил ближайшую бутылку вина и спокойно принялся выбирать два стакана. Я это сделал из желания досадить Максу, а также потому, что и сам проголодался.

— Неужели ты действительно хочешь сделать это? — спросил он, наблюдая за мной.

— Да, я намереваюсь пообедать с Серебряной Дамой. Спокойной ночи, Макс. Мы будем пить за возврат твоего рассудка.

Я застал Сафирию в нетерпении от моего долгого отсутствия. Ее нетерпение перешло в детский восторг при виде вкусных вещей, которые я принес ей. Было забавно видеть, как она пробует, расспрашивает и снова пробует; как мне кажется, великое кулинарное искусство несколько изменилось с седьмого столетия.

— Вы настоящий колдун! — смеялась она. — Я уверена, что аббат из Зельтцена изжарил бы вас! Вы принесли лютню?

Мы окончили обед, и я передал ей гитару, которую захватил из гостиной. Она осторожно прикоснулась к ней, потом покачала головой.

— Все, что у вас здесь есть, какое-то странное! — воскликнула она капризным тоном. — Нет, я устала. Спокойной ночи.

Она встала с видом королевы, отпускающей верного подданного, и протянула мне руку.

— Вам здесь будет удобно, принцесса? — осведомился я.

Она взглянула на кучу одеял и диванных подушек.

— О да, — заметила она небрежно.

Я склонился над протянутой мне рукой и поцеловал ее. Подняв голову, я увидел, что мой поступок удивил ее.

— Конечно, и Максимилиан это делал, — пробормотала она, словно стараясь извинить мой поступок. — Бедный Максимилиан!

Замыкая дверь мастерской и направляясь в свою комнату, я также повторял: «Бедный Максимилиан!»

На следующий день я нашел Макса очень молчаливым и задумчивым. Ни он, ни я не упоминали больше о Серебряной Даме, и я провел большую честь дня в своей мастерской. Слуги при встречах со мной смотрели на меня как-то робко и поспешно проходили мимо, словно охваченные ужасом. Этот страх, овладевший ими, давал мне некоторую надежду сохранить в тайне существование Сафирии, по крайней мере, до отъезда Макса. У меня было странное предчувствие, что если Макс и Сафирия встретятся, то непременно произойдет какая-нибудь катастрофа. Итак, я принялся рассказывать ей бессовестные небылицы и небывалые легенды в том смысле, что замок был занят в настоящее время беспощадными врагами, которые изжарят, сварят или испекут ее, если им удастся ею овладеть, и которые вечно жаждали ее крови. Все это она выслушала с очаровательным видом полного доверия ко мне, и в течение нескольких дней мне не было никаких хлопот с ней, кроме беспокойства вечно охранять свою мастерскую и затруднения приносить туда пищу, для чего требовалась немалая изобретательность с моей стороны.

Но однажды вечером, когда я гулял по террасе с Максом в полной уверенности, что прочно запер свою принцессу в мастерской, я испытал сильное потрясение.

Терраса тянулась вдоль всей южной стороны замка. В середине ее находился фонтан и бассейн, в котором плескались золотые рыбки. Мы шли к концу террасы, повернувшись спиной к фонтану, когда легкий шум заставил меня обернуться. У края фонтана, небрежно склонившись над его каменной балюстрадой, сидела принцесса Сафирия.

Было слишком поздно помешать Максу увидеть ее; он схватил меня за руку и с возбужденным видом указывал на нее.

Я старался выразить на лице спокойствие, которого далеко не ощущал, и приблизился к ней. Она подняла руки с балюстрады и задорно посмотрела мне в лицо.

— Как вы смели прийти сюда? — спросил я очень строго.

Она повесила головку, как ребенок, которого бранят, но я видел, что глаза ее смеются.