Роберт Блох - Кушетка

Какой-то человек мыл руки; позади него держала халат медсестра. Человек протянул руку за резиновыми перчатками, надел их, затем сделал шаг назад, надел халат. Перчатки и халат превратили его в доктора. Потом медсестра подала ему белую шапочку и марлевую повязку. Теперь доктор казался безликим существом. Безликим...

Сопровождаемый медсестрой мужчина в белом прошел по коридору и исчез в дверях.

Чарльз пригляделся к шкафам. Открыл дверцу. В целлофановых мешках висели белые халаты. А вот и коробка с перчатками, маски, шапочки.

Он должен спешить. Сюда могут войти. Его торопил голос: „Чарльз... я думал... думал о тебе...”

Разумеется, никто больше не слышит голоса. Потому что это — телепатия. Чарльз все понял. Никто не услышит, никто не узнает о вошедшем в операционную Чарльзе. Всего лишь еще один врач. Никакой опасности. Никакой.

Все произойдет так же, как прежде. Только вместо улицы нижнего города он пойдет вдоль операционного стола.

Безусловно, риск велик. Но Чарльз обязан рискнуть. Сделать дело и уйти, прежде чем кто-либо сумеет понять, что случилось. В маске и халате его не узнают. Потом он нырнет в какую-нибудь палату дальше по коридору и сбросит с себя это барахло.

Опасно. Да, необходимо трезво взглянуть в лицо реальности. Это очень опасно. Однако другого выхода нет.

Если Янца снимут с операционного стола живым, если он заговорит...

Путь оставался всего один: по коридору к двери. Иди медленно, спокойно. Ты одет в белое, священный цвет медицинской власти. Никто не остановит тебя, не задаст вопроса...

Ослепительно яркий свет отражался от белого кафеля стен. Вокруг стола толпились хирурги. Медсестра взглянула на Чарльза, но тут же снова опустила взгляд, ее лицо ничего не выражало.

Чарльз подошел ближе и заметил еще один стол. Стол со сверкающим автоклавом. Одна из сестер подняла крышку, достала инструмент. Что-то длинное и тонкое.

Чарльз остановился у автоклава. Нельзя делать резких движений. Нельзя привлекать внимания. Надо ждать, когда все повернутся к нему спиной. Настало время принимать решение.

Рука нырнула в автоклав. Чарльз опустил стальной предмет в карман халата, не разглядывая. Он лишь ощутил тяжесть металла на ладони. Так. Пора.

Тихое бормотание... Металлическое клацание инструментов... И еще что-то... а, мешок на стенде. Расширяется и сжимается. Что это такое? Мешок пульсирует. Издает свистящий звук. Чарльз понимает, что говорит мешок:

— Спеши, Чарльз. Я скажу... Спеши, Чарльз. Я скажу...

И — быстрее:

— Спеши, Чарльз... Спеши — скажу... Спеши — скажу...

Чарльз шагнул к изголовью стола. Медсестра повернулась, когда он задел ее.

— Осторожней, — прошептала она.

Чарльз кивнул, продвигаясь дальше.

Затем на него посмотрел мужчина в халате и в маске. Раздраженный взгляд сквозь очки:

— Смотреть надо.

Чарльз начал было кивать, но глаза мужчины следили за ним. Из-за маски послышалось:

— Сестра, кто этот человек?

Чарльз торопливо отвернулся.

Но голос преследовал:

— Минуточку, доктор... Скажите, пожалуйста, кто вы...

Чарльз удалялся от голоса, чувствуя, как на лбу выступает пот. Не получилось. Надо убираться.

Чарльз вышел из операционной, но невнятные голоса еще были слышны. Говорят о нем? Он напряг слух. Нет, разговор о чем-то другом. Он уловил еще несколько слов.

— Конечно... реанимационная... восстановят силы... перевезем...

А потом:

— Что за странный человек был... выяснить...

Наверное, они думают, что перехитрили его. Но вместо того — подсказали, что делать. Подсказали более легкий способ... Он должен просто ждать. Ждать, пока Янца перевезут в реанимационную.

Чарльз торопливо вышел в коридор; его правая рука в кармане халата поглаживала рукоятку скальпеля.

Чарльз явственно слышал похоронный звон колоколов.

25

У входа в госпиталь Крицман бросил окурок и наступил на него. Потом еще раз прижал каблуком, вглядываясь: не осталось ли тлеющих крошек? Когда он поднял взгляд, из-за угла показался Боннер.

— Их не видно, — сообщил он. — Есть что-нибудь новенькое?

— Пока нет, нужно запастись терпением.

В дверях появился санитар, посмотрел на стоящий у тротуара автомобиль, затем обратился к Боннеру:

— Извините, сэр, но ваша машина мешает. Отведите ее в сторону.

— Это не моя, — ответил Боннер. — Это машина племянницы доктора Янца.

— Мисс Эймс? — Крицман подошел к „харман-ги”, заглянул внутрь. — Она оставила ключи, я отгоню машину.