Array Журнал «Аконит» - Аконит, 2020 № 07-08 (цикл 2, оборот 3:4, февраль)

Это тоже было из-за Белки, она очень любила ту собаку и писала о ней в каждом письме, собака была видимо маленькая и с большими ушами, Белка называла его смешным уродцем, ушастиком и ушастым созданием.

Как там наше любимое ушастое создание? — часто спрашивала она.

У нас в основном продавали очень дорогих шпицев, некрасивых и злобных той-терьеров, глупых овчарок, которые мне никогда не нравились; чихуахуа были ещё ничего, среди них попадались забавные, но они тоже были дорогими.

По карману мне были разве что таксы; в принципе, они были симпатичными, но я всё никак не решался завести собаку.

Хотя это, наверное, было бы хорошо, у меня было бы живое существо, которое бы любило меня всей душой, радовалось бы моему приходу домой.

Мы бы с ним гуляли, а дома я бы мыл ему лапы от чёрного снега.

И мы вместе бы ели картошку с тушёнкой.

За окном начал сгущаться сумрак, пора было идти на улицу.

Один японский философ писал, что надо каждый день писать стихотворение и проходить десять тысяч шагов.

Стихи я писать не умел, а вот ходить старался каждый день и даже специально купил для этого шагомер.

Ходил я от 8-го марта до Белинского и обратно.

По привычке я заглянул в почтовый ящик, там было пусто.

На улице было около ноля Цельсия, и чёрная грязь, обращённая снегом и льдом.

Я прошёл через двор, любимое место собачников, но ни одной собаки сегодня не было.

Я шёл, глядя под ноги, и думал о Белке.

Напишет ли она ещё хоть одно письмо?

И что будет в том письме?

До свидания, люди планеты Земля.

Или прощайте, люди планеты Земля?

У меня всегда слезятся глаза на морозе, но в этот раз мне действительно хотелось плакать.

Может, дать объявление — куплю маленькую собаку с большими ушами?

Белка, Белочка, Белюченька, несчастный ребёнок, умирающий непонятно за что.

Вначале мне всё это казалось шуткой, но сейчас это уже стало трагедией.

Я не знал, чего я хочу: чтобы эта дыра во времени залаталась навсегда или ждать нового письма.

Ветер февраля был холодным, и это было приятно.

Я вдруг отчётливо понял, что я не хочу жить.

Что всё, что есть у меня, что всё, что я делаю, моя работа, все эти придуманные мной занятия — йога и изучение японского, всё это — не жизнь.

И единственное, что было живого в моей жизни — это письма Белки.

Она, умирающая, делилась со мной жизнью.

Наконец я прошёл вечерние десять тысяч шагов.

Консьержка заранее открыла мне дверь, и я прошёл мимо, не глядя на неё.

Письма не было.

Когда я открыл дверь, меня не встретил ничей радостный лай, никто не обрадовался моему приходу.

Я разделся и сел за компьютер, Мидори прислала новое письмо, но я не стал его читать.

Я напечатал и разместил на сайте объявлений своё объявление — куплю недорого маленькую собаку с большими ушами.

Потом достал все листы, написанные Белкой, и долго сидел на диване, не читая, а просто вдыхая их запах.

Он был чуть сладким, пряным и тёплым.

Он был настоящим.

Потом я лёг спать.

Завтра наступала календарная весна, в мире безумных трамваев и спокойных пенсионных фондов всё было нормально.

Люди шли на работу, люди возвращались домой, и никто не знал, что в будущем идёт война, миллиарды убитых, лунное кольцо, лучевой кратер, и белый город на берегу океана в блокадных тисках, в одной из комнат которого кашляет кровью единственная женщина, которую я любил в своей жизни.

Ночью мне опять снилась Антарктида.

Земля Разумной Королевы Мод.

Создатели кристалла были по старомодному обстоятельны — на мне были утеплённые штаны, аляска с меховым воротником, тёплая шапка и рукавицы.

Следы на снегу были необычайно отчётливы.

Впереди меня шла женщина.

Ее следы были маленькими и неглубокими.

Сегодня я нашёл третий обронённый ею предмет.

До этого я нашёл изящный черепаховый гребень и заколку для волос из солнечного лазурита. Эти предметы выглядели совершенно новыми и ничем не пахли.

Сегодня я нашёл шахматную королеву из тёплой и тонкой кости.

Королева была чёрной.

Я засунул ее во внутренний карман куртки и двинулся дальше.

Стояло полное безветрие и из-за этого было не так холодно.

Я взошёл на небольшой холм, дальше тянулась бесконечная равнина, чей девственный наст был разрушен идеально точной прямой линией следов, словно они были оставлены андроидом, а не человеком.

Я спустился с холма и пошёл параллельно цепочке следов, чувствуя непонятную тоску в сердце.