Ксения Сергеева - Ткач

— Мне нет покоя, пока вы смеете…

Он не договорил, голубая волна затопила его тень, Сид из последних сил вырывал из себя Первоначальное.

— Сид, нет! — отец прервал поток всплеском своей силы. — Ты отдашь ему последнее, но не поможешь, не мешай мне!

Демон хрипло хохотнул:

— Мора-а-аль, мора-а-аль! Забери у сына последнее, отдай немного своего, уничтожишь меня — и конкурента, ну же, Мидар, последуй за своим Путем, ты же знаешь, что так и должен поступить настоящий Ткач…

И вновь голубая вспышка залила багрянец защитных чар Ворона. Он судорожно рванулся вверх, взлетая под потолок, слизь с его перьев алыми огоньками осыпалась на пол. Черный зал озарялся то красным, то голубым, то лиловым. Первоначальное боролось с искаженной сутью, забирая силы у каждого, участвующего в схватке.

— Нет, не так.

Густая струя тугой плетью захлестнула Ворона, опутывая демона, заставляя рухнуть на пол, но тут же была выжжена огнем, рвущимся к Сиду. Мидар успел заслонить сына, багровым шрамом расползся по лицу саднящий ожог. И ответом за него стал водоворот силы, разверзнувшийся вокруг Ворона. Ветер бушевал в зале без окон, минуты проносились молниеносно, грохот сдерживал движения.

— Позволь освободить тебя, пойми, не время сопротивляться, твое время ушло!

— Оно только начинается, мое время! — Ворон захлебывался кашлем, разрывая узы. — Теперь я смогу всё вернуть, теперь, оказавшись в Саоссе, я смогу всё вернуть!

Вспышки опережали слова, взрывы Первоначального вырывали камни из стен, поднимая клубы истолченного камня в воздух, Ворон взмахивал крыльями, и раскалялся пол, и плавилась оковка дверей, Мидар уничтожал черное колдовство светом и леденящим прикосновением своей Сути. Демон окончательно отказался от человеческого облика, вороний грай гремел над Ткачом и впавшим в беспамятство Сидом.

Мидар чувствовал, что с каждой атакой, с каждым защитным выпадом силы его уходят, схватка могла длиться еще очень долго, но сил на то, чтобы отправить побежденного в полотно, у него всё равно не останется, не останется их даже на то, чтобы сковать его достаточно крепко, вот тогда Ворон сможет достигнуть того, чего желает, — он просто уничтожит и Саосс, и полотно, и всё то, что связывает созданные и им, и его наследниками эфиры в единое целое. Нет, этому нельзя позволить осуществиться.

Очередной разряд боли сковал тело, лазурным щитом закрывал отца на минуту пришедший в себя Сид. Мидар понимал сейчас, что ошибкой было вести Ворона, именно этого Ворона, в Саосс, нужно было уничтожить его мрак еще там, в полотне, не позволяя набирать Суть из самого воздуха, но сейчас сожалеть об этом было поздно, пора было сделать что-то, что остановило бы Мадритада раз и навсегда.

По потолку поползли трещины, камень покрывался паутиной, сочащийся сиреневым сиянием, палящими каплями ранящим демона. Ворон успел лишь поднять глаза — и веками скрывающий зал от неба свод рухнул, погребая под собой носящего Имя, Стершееся в Вечности.

Ветер шумной волной ударил в лицо, усыпал снегом волосы, заморозил ожог. Мидар тяжело дышал, опустившись на колени. Всё, что он успел в последний момент, — укрыть сына собственным телом и силовым барьером защититься от града камней. Глаза отказывались открываться, на ресницах запеклась кровь из ран, Владыка чувствовал, как Путь сына уходит от него, ускользает от понимания и видимости, как тело его послушной тяжестью давит… И Мидар отдавал всё, что мог, всё, чем еще владел, собственное Первоначальное, вливая его в душу, в мышцы, в кожу, в суставы сына, заставляя сердце его биться, биться ровнее…

И тут камни сдвинулись. Ворох перьев взметнулся к небу, дьявольским карканьем устилая долину. Мидар еще мгновение держал руку на лбу сына, а затем поднялся навстречу демону.

— Ты можешь убить меня, но это будет последнее, что с тобой произойдет…

— Не-е-ет, глупец, потом я убью твоего сына… и ту девчонку… — Мидар обернулся. Среди обломков стояла Тилл, огромные серые глаза устремлены в небо, прямо на Ворона, ладони подняты, словно она сдавалась… или защищалась.

— Нет, ты не сделаешь этого!

Последним усилием, вырвав саму душу, саму Суть из своего тела, Мидар взмыл в ночное небо, к тени, вжимаясь в зловонные перья, вонзая кинжал в сердце, которого — нет. Ворон упивался полетом, упивался болью, упивался уничтожением и жертвами, он… Он…

Что-то произошло… Свинцовый взгляд королевы заставил замереть, такие тонкие пальчики, такие хрупкие косточки, такое крохотное сердечко проливали такую мощь серебристого Первоначального в воздух, что демон не мог поверить в то, что видит. Ребенок, она всего лишь ребенок! Боль стала невыносимой, она что-то шептала, свивая вокруг него клубок света, в котором Ворон захлебывался. И он спрятался, опустившись обессилено на землю, спрятался за тело Мидара. Владыка едва дышал, но еще был жив, его силы позволят противостоять девчонке.